Голубая моль. Владимир Алексеевич Сметанин

командировку. Мокумба Зебе приплясывал, поднимаясь по трапу, но никто из аэрофлотовских служащих не обращал на это внимания: они хорошо разбирались, где подвыпивший потенциальный дебошир, а где – просто безобидный придурок. Солнце поднималось над Среднерусской равниной.

      ***

      Отзвенело жаркое, но короткое сибирское лето; припала к земле трава, утренние росы стали холодными и держались до полудня, солнце грело как следует лишь когда взбиралось на вершину небесного купола, цвели тлько запоздалые цветы да репейник. Пришла пора закрывать полевой сезон в пчеловодстве. В один из последних дней августа Егор Егорович Вершинин вдвоем с сыном Василием отправились за пчёлами. Собственно, день ещё и не начинался: вовсю горела утренняя заря. Несмотря на ранний час, у некоторых летков уже замечалось движение: обитатели ульев готовились к вылету за взятком. Егор Егорович сноровисто заглушил открытые летки деревянными пробками, после чего они с Василием взялись за погрузку. Хотя совсем недавно состоялась откачка мёда, двухкорпусные ульи были тяжелыми, как будто вместо рамок туда наставили кирпичей: год случился урожайный и на зиму полосатые летуны обеспечили себя кормом по высшему разряду. Не придется их подкармливать, как в голодный год, сахаром, чего Егор Егорович всегда старался избегать, так как пчёлы от такого питания быстро изнашивались и пропадали в большом количестве. Зимой основная забота – следить, чтобы они, добравшись в процессе поедания мёда до потолка и зажатые со всех сторон рамками, не остались бы там умирать от голода. Приходилось принимать меры и когда заготовленная на зиму продукция сильно закристаллизовывалась, хоть ковыряй ножом. Но всё-таки зимой пчеловод отдыхает, если пасека у него небольшая, и не висит над душой хозяин, без конца требующий прироста поголовья, сбора воска и прополиса, обновления рамок и впаивания в новые рамки вощины, что довольно муторное занятие, поскольку вначале надо натянуть между их планками тонкую проволоку. При своей и небольшой пасеке, как у Вершининых, всё это не так утомительно.

      – Ну что, поедем? – обратился Егор Егорович к сыну, – кажется, мы ничего не забыли?

      – Ничего, – подтвердил Василий и бортовой УАЗ с полным кузовом гудящих ульев взял курс на Коковище.

      – Сильно покусали? – спросил старший Вершинин сына.

      – Штук пять, или шесть – отвечал Вася, потирая ужаленные места.

      – Поздновато мы приехали, они уже начали выползать, особенно, когда услышали нашу возню.

      Сам Егор Егорович давно привык к укусам и почти перестал их замечать. Самая-то напряженка с этим – откачка мёда. Пчёлы тогда злые, не нравится им, что забирают плоды их труда, нипочём не хотят отдавать. Тут нужно умение и терпение.

      На дороге показались двое голосующих с вёдрами, набитыми груздями. Но места в кузове не было, а если бы даже и оставалось, он бы пассажиров не взял, наученный опытом. Как-то, когда он вёз из соседней деревни первый купленный улей, увидел на обочине крутую иномарку и мужика, голосующего около. При ближайшем рассмотрении