Мегрэ и убийца. Жорж Сименон

должен его помнить. Это легко проверить.

      – Ты сейчас туда съездишь, – сказал Мегрэ. – А пока включи опять магнитофон.

      Сначала странные звуки, на улице, потому что слышен шум машин. Мегрэ стал размышлять, что же хотел записать молодой человек, как вдруг до него дошло, что это шум воды, хлещущей из водосточных труб. Распознать звук было трудно; внезапно он сменился шумом какого-то общественного места – кафе или бара, где было довольно оживленно.

      – Что он тебе сказал?

      – Что все в порядке.

      Голоса приглушенные, но в то же время довольно отчетливые.

      – Ты был там, Мимиль?

      – Люсьен и Гувьон сменяют друг друга. В такую погоду…

      – А за тачкой?

      – Как всегда.

      – Ты не находишь, что это слишком близко?

      – Близко от чего?

      – От Парижа.

      – Но ведь только в пятницу…

      Звон стаканов, чашек, голоса. Тишина.

      – Записано в кафе «Друзья» на площади Бастилии.

      Это недалеко и от бульвара Бомарше, и от улицы Попинкур. Батийль долго задерживаться там не стал, чтобы на него не обратили внимания, и отправился под дождем в другое место.

      – А твоя-то, твоя женушка? Про других говорить легко, а ты посмотри, что у тебя самого делается.

      Это, видимо, мясник, карточная игра у Жюля.

      – Говорю тебе, не лезь в мои дела. Ты выигрываешь…

      – Я выигрываю, потому что не разбрасываюсь козырями, как идиот.

      – Ну-ка перестаньте!

      – Так ведь начал-то он!

      Будь голоса более высокими, можно было бы подумать, что спорят мальчишки.

      – Ну что, играть будем?

      – Не стану я играть с субъектом, который…

      – Он же сказал просто так, никого не имея в виду.

      – Ну если так…

      Молчание.

      – Видишь, вот он и замолк.

      – Замолк, потому что это идиотизм. Слушайте-ка! У меня манильон! Ну что, съел?

      Слышно было плохо. Говорившие находились слишком далеко от микрофона, и Жанвье пришлось прокручивать фрагмент трижды. Каждый раз удавалось разобрать еще несколько слов. Наконец послышался голос Батийля:

      – «У Жюля», маленькое бистро для завсегдатаев, улица Попинкур.

      – Все?

      – Все.

      Остаток ленты был чистый. Последние слова Батийль проговорил, видимо, на улице, за несколько секунд до того, как на него напали.

      – А две другие кассеты?

      – Чистые. Еще даже не распакованы. Думаю, он собирался воспользоваться ими позже.

      – Ты ничего не заметил?

      – Эти, на площади Бастилии?

      – Да. Поставь-ка еще раз.

      Жанвье принялся стенографировать. Потом повторил несколько фраз, которые по мере того, как он их произносил, все больше наполнялись смыслом.

      – Пожалуй, их было по меньшей мере трое.

      – Верно.

      – Потом те двое, о которых упоминалось, Люсьен и Гувьон. Через полчаса после этой записи на Антуана напали на улице Попинкур.

      – Только вот магнитофон почему-то не отняли.

      – Может, испугались Пальяти?

      – Когда