Шакалота. Цена свободы. Елена Филон

Даже сейчас, в толпе людей… ты одна.

      – Как и ты, – читаю по губам, и вдруг такое жгучее желание просыпается поцеловать их. Просто, чтобы забыться. Просто потому что плевать, с кем это делать. Просто потому, что две недели назад умер мой лучший друг, и мне, сука, нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума!

      – Как и я, – отвечаю, накрывая губы Светлаковой своими.

      ***

      – Доброе утро. Садитесь, – Николай Генрихович открывает журнал и просит старосту назвать отсутствующих. – Яроцкий!

      – Здесь я.

      – Молодец. Кепку сними!

      Украдкой поглядываю, как Макс нехотя стягивает с головы кепку и небрежно ерошит волосы. Простой жест – ничего особенного, а у меня вновь всё внутри расцветает, а желание улыбнуться настолько велико, что приходится немедленно спрятаться за учебником математики и раз десять подряд пробурчать себе под нос название темы, которую проходить не раньше, чем в следующей четверти будем.

      – У Багряновой праздник сегодня? – слышу, как перешёптываются девчонки со среднего ряда.

      – Ничего такая, – кто-то из ребят замечает, и я ещё ниже сползаю на стуле.

      – Итак! Васильев идёт к доске! – объявляет Николай Генрихович, и половина класса с облегчением вздыхает. – Остальные передают мне тетради с домашней работой.

      – Давай свою, – не глядя на Макса, протягиваю ему руку и получаю лишь хлопок по ладони.

      – Ты серьёзно? – глаза сужает, с насмешкой фыркает и прилипает к парте щекой. – Разбудишь, когда вся эта фигня закончится.

      – Фигня? Мы на уроке, – шиплю.

      – Ну. А я о чём? – зевает, прикрывая рот ладонью, и набрасывает на лицо кепку.

      Что-то слабо ударяет по плечу и к ногам падает скомканный клочок бумаги. Оглядываюсь и вижу, как Вероника намекающе кивает на записку.

      «Попросись выйти в туалет. Надо поговорить», – написано в ней.

      Хмуро смотрю на Светлакову, и та головой в ответ кивает, подгоняет.

      Поднимаю руку и нехотя озвучиваю:

      – Можно выйти?

      – Урок только начался, Лиза.

      – Мне срочно.

      – У Багряновой недержание, – ржёт Кириллов.

      – Сейчас у кого-то пожизненное нестояние случится!

      – Смычкова!

      – Я не в этом смысле, Николай Генрихович! – улыбается Зоя, пока весь класс обхохатывается с покрасневшего до самых ушей Саши Кириллова.

      Через две минуты я уже стою в женском туалете второго этажа и жду, пока и Светлакова почтит его своим присутствием.

      – Отпускать не хотел, – бросает с порога и захлопывает за собой дверь. Отстукивает шпильками по плиточному полу, замирает передо мной, отбрасывает за спину волосы и смотрит таким взглядом, будто я ей отчёт должна предоставить.

      – Ну? – спрашивает, наконец. – Как всё с родителями прошло?

      – Не делай вид, что тебя это интересует, – нехотя отвечаю. – Ты ведь не об этом поговорить хотела?

      – Хм, – улыбается. – Смелее стала, да?

      – О чём ты поговорить хотела?

      Вздыхает спустя паузу:

      – Всё