История русской женщины. Серафим Шашков

боюся я тебя,

      Не ударишь ты меня!

      Муж руку отвёл,

      Жену по уху оплёл;

      Жена руку отвела,

      По всей харе оплела.

      Жизнь невестки, по малорусским песням, настоящая каторга:

      А жиночкам та нема воли:

      У за пичку та воркун ворчит,

      У колысьци та дитя кричит,

      Пид порогом та свиня хрючит,

      А у печи та горшок бежит.

      Дитя каже: «Похитай мене!»

      Горшок каже: «Помишай мене!»

      Свиня каже: «Погодуй мене!»

      Воркун каже: «Поцилуй мене!»

      У малороссов Волынской губернии есть одна поговорка, очень характерная. «А хто воды принесе? Невистка. А кого бьют? Невистку. А за що бьют? За то, що невистка».

      Независимо от этих неприязненных отношений к невестке родичей её мужа, она страдала в особенности от той личности, которая, в качестве семейного главы или родоначальника, властвовала над её мужем. Мы говорим о родовом нраве первой ночи, следы которого в древнерусской жизни указал ещё Эверс в своих исследованиях. Ольга первая, кажется, начала уничтожать это право, заменяя его данью, известною под именами: «куничной, свадебной, новалешной, новоженной, повенечной». Общины, постепенно избавляясь от натурального характера этой повинности, ежегодно уплачивали, по выражению былины, «с молодиц повенечное, со девиц повалешное». Обычай, в силу которого домовладыка или родоначальник пользовался первой ночью невесты, приведённой подвластным ему женихом, отчасти до сих пор удерживается во многих местностях России в форме снохачества. У задунайских и адриатических славян мы также находим следы его в том свадебном обряде, по которому выбранный из жениховой родни деверь, после венчания, три ночи спит в одной комнате с невестой; после того только жених вступает в свои супружеские права. Наконец на это родовое право брачного предвкушения указывает и Нестор, говоря о тех славянских племенах, которые, в противоположность полянам, не имели «стыденья к снохам своим и к сёстрам, к матерям и отцам своим, к свекровям и деверям».

      Но после падения этих кровосмесительных порядков, частью оставшихся только в родовом праве предвкушения и в снохачестве, как в половом, так и во всех других отношениях, главным и непосредственным владыкою жены был муж. Власть его была или, по крайней мере, стремилась быть столь же абсолютною, как и власть отца. Ещё жених облекался званием родоначальника и был действительным князем по отношению к своей невесте и будущему потомству.[14] Рабское положение жены выражалось во многих обрядах, до сих пор уцелевших в свадебных церемониях простонародья. Жених после венчания получал плеть от отца невесты и трижды бил ею новобрачную в знак своей власти над нею. Самая плеть называлась державою. Унизительный обряд разувания жениха невестою при брачном ложе, причём в одном сапоге новобрачного лежали деньги, а в другом плётка, – этот обряд, существующей до сих пор и у русских, и у инородцев финского племени, и у галицийских русинов, имеет тысячелетнюю древность

14

Князь значит, собственно родоначальник, поэтому новобрачные и называются князем и княгинею, как основатели нового рода или семейства.