Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение. Н. И. Пастухов

опытный, – прибавила он.

      – Надо, брат, во всём смекалку иметь, – потряхивая вожжами, пробормотал тот.

      Из этого ясно видно, почему Калистратыч, приехав в Ирбит, справлялся о постоялом дворе Кузьмы Яковлева.

      Остановившись на ночлег, Калистратыч сам отпряг свою лошадку и дал ей корму, попил со своим спутником чайку и послал его на двор Кузьмы Яковлева узнать втихомолку о купце, остановившемся у него на паре серых лошадей. Чуркин с Осипом не заметили, как он вышел из ворот и пошёл, по приказанию своего вожака, за справками.

      Подойдя к воротам упомянутого двора, он нашёл около них сидевшего на скамеечке работника, присел к нему и разговорился с ним.

      – Небось, теперь постояльцев у вас страсть сколько? – спросил Лука Оергеич.

      – Нет, не больно много, были, да поразъехались.

      – Да, ярмарка на исходе, управились делами и восвояси. На своих-то лошадках много приезжали?

      – Случалось, бывали.

      – И теперь, небось, ещё имеются?

      – Кажись, никого нет.

      – А купец на паре серых разве уехал?

      – Он у нас одну ночь только и ночевал, на другой день лошадей продал и сам перебрался на другую квартиру.

      – Куда же он пошёл, не знаешь?

      – Нет, ушёл с своим кучером пешком.

      – Кому же он лошадей-то продал?

      – Не знаю, приходил какой-то и увёл их со всей упряжью; хозяин наш говорит, что дёшево очень пошли лошадки, сам их хотел купить, да опоздал.

      Лука Сергеич покалякал с работником ещё маленько, поднялся со скамеечки и пошёл к Калистратычу с рапортом.

      Нахмурив брови, выслушал тот речь Луки Сергеича, при этом от злости он скрипел зубами, кулаки его судорожно сжимались, лицо искривилось, и страшен был Калистратыч в эти минуты.

      Глава 128.

      Чуркин с Осипом вернулись в гостиницу, остановились у дверей номера, занимаемого Гаврилой Иванычем, прислушались и определили, что пирушка у него все ещё продолжается и что компания его порядком уже подгуляла. Тихонько отперли они двери своего номера, вошли в комнату, зажгли огонь, скинули с себя верхнее платье и начали приготовляться на сон грядущий. Осип, усевшись на свою кровать, закурил трубочку, а разбойник, взъерошив волосы на голове, начал раздумывать о том, как бы ему управиться с Калистратычем, который, по его мнению, приехал в Ирбит, чтобы с ним рассчитаться за своих работников. Прошло несколько минут; Чуркин поднялся с постели и стал ходить по комнате. Осип глядел на него исподлобья и не решался нарушить размышления своего атамана.

      Прошло полчаса времени, а Чуркин продолжал ходить; на лбу его выступили морщины; лицо то бледнело. то покрывалось чуть заметным румянцем; кулаки были сжаты; несколько раз он произносил бессвязные слова и затем опустился на кровать. Осип встал с своего логовища, подошёл к своему атаману и тихо спросил у него:

      – О чем, Василий Васильевич, ты беспокоишься?

      – Соображаю, как завтра от Калистратыча нам отделаться, – отвечал он.

      – Справимся, небось, ему труднее будет нас подкараулить,