Конец Смуты. Иван Оченков

беда – подождем немцев из Москвы, за неделю-то всяко доковыляют.

      – А где Михальский?

      – Здесь я, государь, – отозвался Корнилий.

      – Хорошо, что здесь; не расскажешь нам, как эту крепость Лисовский взял?

      – Известно как: налетели нежданно, ворота не закрыты были, а там – в сабли.

      – Ну, у нас так точно не получится: вон ждут нас на стенах.

      И действительно, видно было, как из-за зубцов выглядывают головы защитников и поднимается дым от костров, запаленных под котлами с водой и смолою. Похоже, наше внезапное появление и впрямь произвело на врагов ошеломляющее впечатление, и они ждали теперь немедленного штурма. Что же, не будем их разочаровывать.

      – Кароль, ну-ка спешивай драбантов и строй, чтобы враги пехоту видели. А ты, Никита, распорядись, чтобы лестницы готовили. Да все равно какие, лишь бы со стен видели, что вы суетитесь.

      Наши приготовления не остались незамеченными, а то, что мы не высылаем парламентеров – как видно, и вовсе озадачило защитников. Наконец нервы у осажденных не выдержали, и на стене замахали белым флагом, прося согласия на переговоры. После получения согласия из ворот вышли пять человек, и их тут же окружили мои драбанты. После обыска их препроводили ко мне. Я как раз проголодался и с аппетитом хлебал ложкой только что сваренный кулеш из серебряной миски, одной из тех, что отбили у казаков в лесу.

      Пришедшие бухнулись в ноги, но я и ухом не повел, продолжая трапезу. Разговаривал с посланцами от моего имени Вельяминов.

      – Государь, не вели казнить, – начали они с обычной формулы.

      – Государь милостив, – с достоинством отвечал им мой кравчий, – и коли вы в винах своих повинитесь да выдадите вора Заруцкого с ложной царицей Мариной, то казнить вас не станут.

      – Ослобони, государь, – завыли посланцы, – нет у нас ни атамана, ни Маринки, чтобы им обоим пусто было!

      – То есть как «нет»? – едва не выронил я ложку.

      – Да так, государь, – заговорил, частя и запинаясь, старший из них, – как пришло известие, что ты идешь на нас с войском, так буча случилась. Атаман Киря повздорил с Ванькой Заруцким и потребовал свою долю от добычи. Ванька-злодей хотел его зарубить, да большинство казаков за Кирю встали, и Заруцкий отступил. Сам отдал ключи от подвалов, где добыча нераздуваненная хранилась, и велел разделить по чести.

      – И дальше что?

      – А что дальше – мы пошли в подвалы, вытащили добро, честь по чести его поделили, по числу сабель. Киря со своими казаками, долю получив, снарядились да вскорости и уехали. Вот.

      – А Заруцкий?

      – А пропал Заруцкий!

      – Как «пропал»?

      – Как сквозь землю провалился, анафема! Не гневайся государь, только как Киря уехал, мы рассудили, что и прочее добро раздуванить надобно, да так и сделали. А потом кинулись – нет нигде Ваньки. Мы сначала думали, что он у царицы в покоях, ан нет! Нет ни его, ни Маринки, ни царевича ее, ни монахов латинских, что с ней были. Пропали, проклятущие! Тут у нас совсем разлад случился: сначала искали, потом вспомнили,