Забыть не могу. Елена Гусарева

з виду, Вера и шагу ступить не могла. Тело сделалось ватным, непослушным, но Веру это уже не удивляло. Провалы в памяти случались все чаще. На этой неделе их было два или три. Только бы не попасться в такие минуты на глаза матери.

      Вера старалась ступать мягко, не делать резких движений. Каждый поворот головы отдавался острой болью. Она мечтала поскорее оказаться дома, забраться в мягкую постель и уснуть.

      А вдруг этот вечер – последний? Вдруг она закроет глаза и… конец. Тревога заскребла под ложечкой, поползла мурашками по коже. Как же ей страшно! Разве можно умереть в шестнадцать?

      Вера вышла к центральной аллее, увидела лавочку под фонарем и пошла к ней. Рука нащупала в кармане пачку сигарет.

      «Смерти нет!» – сказала себе Вера и неловко прикурила. Это была ее третья сигарета, не сегодня, а вообще. Едкий дым затопил легкие. Она закашлялась и бросила сигарету под лавку. Огонек вспыхнул и погас. Вера выкинула пачку в урну.

      «Глупо…»

* * *

      – Может, сегодня останешься дома? – Мать стояла, прислонившись к дверному косяку.

      – Мам, мы же договорились, – не глядя на нее, Вера зашнуровывала грязные ботинки, которые так и не помыла с вечера. – Я полторы недели пропустила. И так сижу дуб убом.

      – Тебе нельзя перенапрягаться, – мать нервно теребила в руках телефон. – Можно я тебя провожу?

      – Нет, нельзя, – отрезала Вера. Она слишком резко поднялась с корточек. В глазах моментально потемнело, и она невольно покачнулась.

      Мать всплеснула руками и бросилась к дочери. Подхватила ее под руки и усадила на низкий пуфик у зеркала.

      – Ты на ногах не стоишь! – запричитала она.

      – Мам, я чувствую себя хорошо, – твердо сказала Вера, отводя навязчивые руки матери.

      – Голова не болит? – не унималась та.

      – Нет, – Вера встала и закинула на плечо рюкзак. – Все, я пошла.

      – Подожди. Ну, куда ты в таких ботинках? – мать кинулась на кухню и вернулась с рулоном бумажных полотенец. Она встала перед дочерью на колени и начала оттирать грязь с обуви. Вера не сопротивлялась. Она заметила, что маникюр у матери облупился, и подкрашиваться она давно перестала, совсем себя запустила. Ходит по дому в черной водолазке, будто уже в трауре.

      – А отец где? – спросила Вера скорее от неловкости, чем из интереса. – Он вообще ночевал?

      Мать отмахнулась. Не поднимая взгляда, встала с колен и понесла грязные салфетки на кухню.

      – Иди в школу, – крикнула она.

* * *

      На пороге класса Вера столкнулась с физичкой, Тамарой Михайловной. Старушка заискивающе улыбнулась, от уголков глаз побежали кривые ручейки морщинок. Она вежливо поинтересовалась о здоровье. Вера, как всегда, заявила, что полный порядок.

      – Верочка, у тебя совсем нет оценок, – учительница смахнула с ее плеча невидимую пылинку и поправила лямку рюкзака. – Конец четверти на носу. Если готовилась, вызову тебя к доске.

      Вера кивнула.

      – Дорогая, у нас не было времени поговорить тогда… То, что ты видела на прошлой неделе… это совсем не то…

      – Конечно, – оборвала ее Вера и пошла на свое место.

      Олеся, соседка по парте с начальной школы, уже разложилась и сосредоточенно что-то писала в тетради. Вера подошла, и подруга быстро скрыла запись под локтем.

      – О, привет! – сказала она, поднимая свои влажные коровьи глаза, в наивность которых не верил никто, знавший ее хоть немного. – Ты сегодня в школе. Как голова?

      – Нормально.

      Олеся закрыла тетрадь и спрятала ее в сумку.

      – Тут на прошлой неделе Наташка сидела, – сказала она неуверенно. – Но я ей скажу, что… блин! Просто у нас сегодня проверочная, а я вообще ни в зуб ногой. Ты же знаешь, я пень в физике, а Наташка шарит.

      – А я уже не шарю? – Вера начала раздражаться.

      – Слушай, у тебя одни пропуски… Тебе-то все равно, а у меня аттестат.

      – То есть мне все равно? – Вера встала и презрительно посмотрела на подругу.

      – Верунь, ну не обижайся! Я не это имела в виду.

      – Именно это!

      Вера подхватила рюкзак и пошла на заднюю парту к троечнику Стасу. Видно, теперь ей место среди таких, как он.

      – Бестактная дура! – прошипела она, вываливая содержимое рюкзака на парту. – Смотри, какая популярная вдруг стала.

      Вера не хотела обижаться, но все-таки обиделась. Хотя Олеську тоже понять можно… Или нельзя? Вера совсем запуталась. А ведь если бы не она, быть Олеське изгоем до конца учёбы. Это теперь все ее жалеют, понимают, что клептомания – психическое заболевание. Именно Вера буквально билась за подругу, чтобы ту не презирали и не сторонились. А ведь по сути, Олеська самая настоящая воровка. Если пропала ручка, пенал, а то и сумка, иди и спрашивай Олесю. Она тут же признается, все вернет и извинится. Уж извиняться она умеет! Только на следующий день опять кто-то чего-то не досчитается. У каждого в классе, хоть по мелочи, да и стянула.

      Работает