Отчаявшимся небо дает дождь. Юлия Николаевна Горина

встал позади Гора, и сейчас он чем–то напоминал большого плюшевого медведя, пытающегося защитить своего хозяина от ночных демонов.

      – Ты чувствуешь себя загнанным в угол?.. – мягко спросил он.

      – Что тебе известно о Дине Исхаковой?

      – Мультимиллиардерша, вдова Сагида Исхакова, почти все свое время проводит на Шато, с Землей общается посредством сети…

      – Я знал двоих из числа тех, кого она к себе приглашала. Один из них через неделю после их встречи при странных обстоятельствах упал с моста, а другой после головокружительного мирового турне пропал без вести.

      Гор резко повернулся к Робу на каблуках, как танцор.

      – Поэтому информации из "Золотых списков" недостаточно. Мне нужно еще.

      – Так ты полетишь? – облегченно вздохнул Роберт и улыбнулся.

      Гор передернул плечами. Опустевшие глаза не выражали никаких эмоций, они как будто стали стеклянными.

      – Идиот, вот как раз сейчас тебе и следовало бы начать беспокоиться…

      III

      Вероника рывком задернула пропыленные шторы, и теперь комната стала казаться еще меньше.

      – Как же я тебя ненавижу, кто бы знал, – одними губами прошептала она, нарочито шумно собирая свои вещи со стола. И, уже громче, скомандовала:

      – Спи давай, хватит таращиться в потолок, цветы на нем не расцветут!

      И с грохотом захлопнула за собой дверь.

      – Ну как там она? – обеспокоенно спросил отец, когда Вероника вошла в кухню, пахнущую свежими тостами.

      Девушка фыркнула.

      – Как она может быть, папа? Живая!

      Она протиснулась боком между краем стола и шкафом, села и принялась звонко размешивать чай в чашке.

      Вероника чем–то напоминала беспородную лошадь: высокая, стройная, с русыми волосами чуть выше лопаток и выцветшим не запоминающимся лицом. Единственным ее украшением были глаза удивительного ярко–голубого цвета.

      – Не ранена?.. Синяков–ссадин нет?

      – Я не рассматривала.

      – Да что ты за сестра такая! Я же просил – раздень и осмотри ее! – взорвался отец, хлопнув ладонью по столу так, что посуда зазвенела.

      Вероника яростно вскинула голову.

      – Знаешь что? Этот фикус живет у меня в комнате, я ее кормлю, мою и одеваю двадцать четыре часа в сутки по твоей милости – вот какая я сестра! Так что не надо упрекать меня в черствости!

      Отец резко поднялся из–за стола. На его лице, почерневшем за ночь бесплодных поисков, еще глубже проступили русла морщин.

      – Не смей так говорить, – угрожающе проговорил отец, склоняясь над Вероникой. – Я тебе запрещаю, поняла?

      – Иначе что? Что ты сделаешь? Выгонишь из дома? Но тогда кто будет следить за твоей хрустальной вазой, у которой иногда без причины вырастают ноги?

      – Прекрати!

      Вероника перевела дыхание и воинственно откинула волосы назад. Стиснув пальцы в замок и глядя прямо перед собой, она продолжила, но уже гораздо тише и спокойней.

      – Папа… Ты, конечно, можешь еще долго этому