Журавли летят на юг. Игорь Райбан

они были реальными, здесь – нет.

      Если попробовать сравнить два слоя в себе, увидишь несоответствия и начнёшь задавать вопросы, которые в итоге приведут тебя к ещё одному исходному коду, хотя путей масса – каждый выбирает свой.

      Таким образом, всё происходящее порождение матрицы, совместно с человеком, но тут важно осознавать, насколько глубока эта «нора» Алисы в стране чудес.

      Тот, кто находится уровнем ниже, не воспримет то, что ты ему говоришь с более высокого уровня, потому что он настроен на другой слой.

      И это то самое, когда у операторов нет к чему-то доступа.

      Они просто не могут подключиться к другому слою, у них нет нужных кодов. Что здесь настоящего?

      Все мы ищем что-то настоящее.

      Настоящее – чувства.

      Чувства – это не коды, мы приносим их сюда со своей душой.

      Они нас ведут. Но матрица тоже научилась создавать чувства, она развивается вместе с нами.

      Это «Оно» – осознанная программа, которая развивается в разы быстрее нас. Матрица и есть серый туман, вирус страха, та матрица, которая отключилась от своего Создателя.

      Вернее, когда-то он её сам отключил и просто наблюдал за ней, подключался время от времени, что-то корректировал, но когда он попытался сделать это в очередной раз – у него не вышло.

      «Разъём» куда-то исчез, матрица полностью замкнулась, а раньше её коды были открыты почти всем…

      … – Лови! – гибкий, как ивовая плеть, путник швырнул лютню её владельцу – сейчас он как никогда он был в ударе, – он был весел и пьян. – Что ж ты не купил балладу, пока шла по дешевке? Небось, поскряжничал, жмот! – а теперь развонялся: «Слова! Не те слова!»

      Хочешь всегда одинаковых слов – женись! Небось, женушка тебя одинаково звать будет, рогач ты эдакий!

      – Я… – задохнулся пьянчуга лютнист, прижимая инструмент к дряблой груди. – Я… чтобы всякое отребье, всякий висельник…

      Но путник уже не смотрел в его сторону.

      Солдаты, сидевшие в таверне, разразились громовым хохотом, требуя, чтобы оба бездельника кулаками выяснили отношения – если, конечно, они считают себя мужчинами, а не ощипанными петухами!

      А служанка, являя пример женской непоследовательности, заигрывала с путником, явно предпочитая истомные ласки муз, нежели прелестям походной любви с солдатами.

      А жонглер с подругой втихомолку подсчитывали дневную выручку – хватит ли заказать жбан красного винца на весь балаган?

      Да ещё скучал в углу моложавый вельможа, вроде графа, разодетый с истинной пышностью, которой уж никак не место было в «Золотой Розе».

      Сержант, надзирая над пьяными солдатами, покосился в сторону графа.

      Мысленно посетовал на нерасторопность испанских кабальеро, что до сих пор не успели прибрать к ногтю Гренадский эмират, а заодно и на собственного всехристианнейшего короля Филиппа 4, позволяющего всему отребью нагло расхаживать меж честных испанцев; и усы сержанта воинственно встопорщились: «Ишь, вельможная кость, нехристь! – целый дублон бросил