Дочки-матери. Maxime

простой наивной улыбкой, ямочками играя на круглых щёчках.

      – Не, не могу. Даже не проси, – Настя избегала прямого взгляда, давясь от смеха. Выдвинулась тихим шагом по дорожке.

      – Ну скажи, пожалуйста, – Катя не отставала, заглядывая ей в глаза.

      Настя остановилась, повернулась всем телом.

      – Точно не скажешь? – спросила она хмурясь.

      – Ну точно! Честное-пречестное слово, – Катины глаза восторженно горели.

      – Кажется, я влюбилась, – Настя расцвела в светлой улыбке.

      – В кого? – Катя тоже улыбалась, быстро хлопая ресницами.

      – Ну, а ты как думаешь? – Настя бросила в сторону Кати загадочный взгляд, наклонила головку.

      – В папу моего, что ли? – Катя до конца не верила странному предположению.

      – Ну да, – Настя улыбалась, наблюдая за реакцией подруги.

      – Ух ты, – Катя растерянно округлила глазки.

      – Ты только никому не говори, – Настя вновь выдвинулась по дорожке. Царапины на плечах и бёдрах давно налились кровью, заныли, предвещая нескучную ночь, но ей было всё равно. Она только что призналась в любви, своей первой настоящей любви. – Слышишь? Никому ни слова, – нахмурилась Корчагина.

      – Да ладно, что я, – Катя шла рядом, молча перемалывая влюблённость кузины в отца. – Мне кажется, ты ему тоже нравишься, – задумчиво сказала она.

      Настя фыркнула:

      – С чего ты взяла?

      – Ты просто не замечаешь, как он сначала с тобой разговаривает, а потом со мной.

      Детское личико Кати Солнцевой выражала такую же детскую обиду. Она дула губки, поглядывая на влюблённую подругу.

      – Ну не знаю, – растягивала слова Корчагина. – Я ничего такого не заметила.

      – А я тебе говорю, что ты ему нравишься, только он никогда не скажет об этом, – упрямые уголки Катиных губ напряглись.

      – Даже если бы и сказал, нам всё равно ничего не светит, – лицо Насти опечалилось.

      – Вообще-то, – Катя улыбнулась озорным одуванчиком, – мой папа как раз сейчас свободен. Так что думай сама, – её правая бровка изящно взлетела.

      Настя хмыкнула.

      – Думаешь, это от меня зависит? – спросила она, поглядывая сбоку.

      – Ну, а от кого же ещё? – встрепенулась Катя. – Сам-то он не начнёт к тебе приставать.

      – Почему?

      – Ну хотя бы потому, что мой папа боится твоего папы.

      Настя кивнула.

      – Я и сама его боюсь, – сказала она, бросая задумчивый взгляд в сторону дома. – Ладно, идём, может, к дому? Скоро за Вероникой ехать.

      – Идём, и ничего не бойся, если что. Я на твоей стороне, – Катя приобняла Настю за плечо, та обвила рукой Катину талию.

      Вместе довольные подруги зашагали бодрым шагом к дому, их налитые солнцем попки закачались в такт. Стукаясь бёдрами, девушки хихикали, виляли шире, пытаясь попадать в такт.

      8

      Вечерние лучи солнца золотым отливом раскрасили старое здание вокзала. Следуя за Настей по пятам, Катя с любопытством заглядывала