Чужеземка. Вадим Иванович Кучеренко

ее от полного разорения. Цыганка еще больше потемнела от разочарования и, не удержавшись, потянула к себе один из свертков.

      – Нет денег – дай пакет!

      Алчность погубила ее. Дурман, в который до этого момента была погружена тетка, рассеялся, она опомнилась и крепко вцепилась в свои свертки. И визгливо потребовала:

      – Отдай деньги!

      – Какие деньги? – удивленно пожала плечами цыганка. – Приснилось тебе, что ли?

      Ни червонца, ни рубля у нее в кулаке действительно уже не было. Куда и когда они исчезли, Михаил не заметил, хотя смотрел очень внимательно. Он усмехнулся, невольно восхищаясь ловкостью рук цыганки. Тетка внизу голосила:

      – Ограбили! Чтоб вам всем околеть, цыганское племя! Обвела вокруг пальца!

      Вокруг нее скакали цыганята, они протягивали ручонки и жалобно повизгивали:

      – Ну, дай пакет! Дай-дай! Ай, как кушать хочется…

      Тетка подхватилась и, забыв о пропавшей бесследно десятирублевке, бросилась прочь. По-крестьянски сметливая, она быстро и верно сообразила, что червонца уже не вернуть, а если промедлить, то потерять можно намного больше. Тетка торопилась так, словно за ней гнались черти. Наверное, не скоро забудет она этот день и выберется куда-нибудь из своей деревни, подумал Михаил и едва не рассмеялся. Он почему-то был уверен, что сам ни за что не попался бы на такой нехитрый трюк с гаданием.

      Завладев вагоном, цыгане незамедлительно обжили его, как свою родную кибитку. Кто-то, не обращая внимания на окружающих, разделся до белья и сушил одежду, попутно латая в ней дыры, где-то в конце вагона увлеченно скребли ложкой о днище консервной банки, подбирая остатки, в соседнем купе азартно резались в карты, оттуда доносились крики и громкий смех. Цыган не смущало, что это дом временный и на колесах, и что уже на следующей станции их могут снять с поезда. Кочевая жизнь была у них в крови, перешла по наследству от дедов и прадедов. Различие было лишь в том, что те странствовали в конных повозках, а они пересели на коней железных. Но не изменили при этом ни обычаям, ни вере, ни себе. Пожалуй, если бы они не умели с такой легкостью приспосабливаться к непрерывно изменяющейся жизни, их давно бы постигла та же участь, что и многие великие и малые народы, безвозвратно исчезнувшие с лица земли за ее долгую историю. А цыганский род, наперекор всему, существовал тысячелетия, и не удавалось его извести ни мору, ни войнам, ни людской ненависти.

      Трое цыганят примостились на верхней полке напротив Михаила. Тесно прижавшись, словно волчата одного выводка в норе, они бросали на него быстрые любопытные взгляды, поблескивая черными бусинками глаз, и перешептывались. Видимо, их привлекала его туго набитая дорожная сумка. Когда Михаил открыл ее, они замолчали и начали громко глотать слюну. Но Михаил достал коробку с шашками, и цыганята разочарованно завозились. Однако сумка оставалась по-прежнему полной, и они еще не теряли надежды. Будь у Михаила что-нибудь съестное, он поделился бы с голодными малышами. Однако в сумке были