Борода. Искусство мужского шика. Марвин Гроссвит

выбрит. (К счастью, когда дело дошло до усов, вмешалось Провидение, и я вовремя остановился.) Моя жена, с которой мы тогда были женаты меньше года, отказывалась пускать меня в постель. Но в конце концов врожденное чувство сострадания победило, и она сжалилась надо мной.

      И ее трудно винить за это. Обычное благоразумие требует, чтобы привлекательная молодая женщина, обладающая здравым смыслом, не ложилась в постель с мужчиной, который, по сути, является незнакомцем. А я и был таким незнакомцем. Во-первых, я выглядел теперь совершенно иначе: жена никогда не видела меня без бороды. Во-вторых, вместе с пучками густых волос, забившими сток в раковине, я отхватил солидную часть моей индивидуальности. Боль была неописуемой. Я и понятия не имел, какой важной частью моей личности была моя борода, и сразу же захотел вернуть себе прежний вид, что в конце концов мне, с помощью огромного терпения, все же удалось. Я поклялся никогда больше не сбривать бороду, если только не буду вынужден сделать это по причине каких-то неведомых и пока невообразимых несчастий.

      Но боль, которую я испытывал, имела не только психологический характер. Я забыл, каково это – скрести узкой полоской заточенного металла по коже. Раньше я шутил, что мне нужно восемь минут, чтобы побриться: три на то, чтобы удалить отросшую щетину, и еще пять на то, чтобы остановить кровь. К моему огорчению, эта неудачная шутка вернулась, чтоб мучить меня в реальности.

      Моей бороде около семи лет. Я стал отращивать ее примерно в то же время, когда распался мой первый брак. То, что я связываю эти два события между собой, имеет очень большое значение, и вы тоже в этом убедитесь.

      Вскоре после того, как пустился в плавание по бурному морю холостяцкой жизни, я решил поддаться желанию, которое время от времени охватывает каждого мужчину, а именно отрастить украшение для лица. У меня уже были усы, которыми мог бы гордиться любой гусар или балканский фельдмаршал, но отращивание бороды – это совсем другое дело. Я понимал, что на какое-то, пусть даже непродолжительное время я буду кем-то вроде парии (см. главу 7), и это не самое простое испытание для новоявленного холостяка на грани срыва. После полугода успеха – который варьировался от умеренного до скромного – у противоположного пола мне предстояло подвергнуть опасности имевшиеся на тот момент призрачные связи, появившись на публике с небритым подбородком, который несправедливо, но неизменно ассоциируется с самыми нежелательными элементами общества. Это требовало от меня определенной доли храбрости – как потребует и от вас, – но я совершил счастливое открытие, что оно того стоило, и не сомневаюсь, что и вы испытаете то же самое чувство.

      Моей бороде потребовалось примерно три недели, чтобы приобрести более или менее приличный вид. Моя светская жизнь стала быстро и ощутимо меняться. Если прежде я общался в основном со скучными, даже какими-то пресными девушками, зацикленными на поисках мужа, то теперь я общался и проводил время с женщинами – утонченными, искушенными женщинами, у которых были опыт и знание жизни, которые требовали от своих мужчин интеллекта, остроумия,