Оленные люди. Андрей Кривошапкин

птенцы. Еще не оперились. Неопытны. Разочаруются и уйдут. Тогда ничем их не заманишь обратно к оленям». Старик, мягко ступая на мокрую жухлую траву, подошел к бригадиру. В сером брезентовом дождевике с высоким капюшоном Айчима выглядел еще более рослым.

      – Дал бы парням малость отдохнуть, Айчима.

      – А кто будет пасти оленей? – Айчима медленно повернул голову в капюшоне и удивленно сверху вниз посмотрел на старика.

      Айчима сравнительно не старый, ему лет под пятьдесят. В дождевике же выглядел старше своих лет. Его вытаращенные сероватые глаза говорили, мол, в своем ли ты уме, дедушка…

      – Не видишь, что ли, как парни устали?

      Айчима раздраженно махнул рукой и отвернулся от старика. Он вновь молча уставился в отдаленные горы, сплошь затянутые облаками. Давеча про себя ругался с небесным владыкой из-за того, что тот нещадно поливает бедную землю водой. Кому нужна эта небесная вода? Одни убытки… Нету там никого на небесах. Еще этот старик, неугомонный такой. Помолчав, словно отрезал, бросил:

      – Пускай пасут. Это же их работа.

      Отакчан промолчал. Айчима повернул голову к старику и вновь заговорил:

      – Сам бы отдохнул, дед. Вижу, как ты сильно устал, промок весь.

      – Я не о себе говорю. О людях толкую.

      – Ишь какой добрый.

      – Не ехидничай, Айчима. Ты молод, чтобы так разговаривать со мной.

      – Да ладно… Лучше костер бы развел, чем языком трепать. Чайку бы горяченького попить, – голос у Айчимы смягчился.

      «Айчима мне в сыновья годится. А как разговаривает со мной? Потерял всякий стыд. В наше время мы уважали старших, не перечили им ни в чем. Сейчас другое время, молодежь потому со стариками не считается», – с обидой подумал Отакчан, понимая, что с Айчимой бесполезно дальше говорить.

      – Однако тут ты прав, Айчима. Пойду займусь костром, – Отакчан поднял голову на небо, не замечая, как крупные дождевые капли потекли по морщинистому лицу.

      «Не скоро пройдет однако. Речки потекут черной водой. Оленят водой унесет. Беда тогда», – думал старик, собирая в тальниках мокрый хворост для костра. В голове без остановки крутились мысли об одном и том же: «Часть оленей откололась. Виктор с Байбалом, несмотря на дождь, поехали на их поиски. Могли бы переждать, пока пройдет дождь. Да вот Айчима настоял, чтобы оленей нашли. Сам же караулит этих оленей. Я вызвался ему помочь. Вдвоем все же лучше…»

      Он должен зажечь костер. В жизни не было случая, чтобы не сумел этого сделать. «Неужели не сумею? Айчима долго будет надо мной смеяться. Не быть этому. Эвен при любой погоде костер разведет. Вот посмотрим…» Под стружки подложил обрывок старой газеты и поднес спичку. Слабенький язычок пламени побежал по бумаге. Добравшись до первых стружек, поубавил свой пыл. Он слабел на глазах, вот-вот погаснет. А костер не спешил разгораться. Старик на всякий случай всегда хранил во внутреннем кармане пальто старую газету. Такая предусмотрительность бывала кстати. Она пригодилась и сейчас. Сухая газета быстро вспыхивает, поднеси только спичку. Язычок огня взбодрился,