Хрустальный грот. Полые холмы (сборник). Мэри Стюарт

и снова зажмурился. Дед сурово посмотрел на меня из-под бровей, но сказал достаточно дружелюбно:

      – Проходи, парень, не стой на пороге. Закрой дверь. Оттуда страшно дует.

      Я повиновался и подошел к очагу.

      – Могу ли я видеть тебя, государь?

      – Ты меня уже видишь. Чего тебе надо? Бери табурет, садись.

      Рядом с креслом матери стоял один табурет. Я отодвинул его так, чтобы показать, что я не пытаюсь спрятаться за ее юбку, и сел между матерью и дедом.

      – Ну? Давненько мы с тобой не виделись. Все за книгами сидишь?

      – Да, государь, – ответил я и, придерживаясь принципа, что нападение – лучшая защита, сразу взял быка за рога. – Я… уехал после обеда, и меня не было дома, так что я…

      – Куда это ты ездил?

      – По тропе, вдоль реки. Особенно никуда, просто так, поупражняться в верховой езде, чтобы…

      – Ладно. И что?

      – Да, государь. И я не знал о приезде гонца. Но мне сказали, что ты завтра уезжаешь, государь.

      – А тебе какое дело?

      – Просто хотел бы поехать с тобой.

      – Ты хотел бы? Поехать со мной? С чего это вдруг?

      В голове у меня крутилась добрая дюжина подходящих ответов. Мне показалось, что мать смотрит на меня с жалостью. Я видел, что деду все равно и он ждет с безразличием и пренебрежением, приправленным лишь малой толикой любопытства. И я сказал правду.

      – Потому что мне уже больше двенадцати лет, а я еще никогда не выезжал за пределы Маридунума. Потому что я знаю, что, если мой дядя добьется своего, меня скоро запрут в монастыре, в этой долине или где-нибудь еще, и заставят учиться на священника, и я хочу до того…

      Его страшные брови сдвинулись.

      – Уж не собираешься ли ты сказать, что не хочешь учиться?

      – Нет. Я хочу учиться больше всего на свете. Но учение больше пойдет впрок тому, кто успел хоть чуть-чуть повидать свет. В самом деле, государь! Если ты позволишь мне поехать с тобой…

      – Тебе сказали, что я еду в Сегонтиум? Это не праздничная прогулка! Путь будет далекий и трудный, и мы не станем дожидаться неумелых всадников!

      Я не отводил взгляда от яростных голубых глаз. Это было тяжело, все равно что поднимать огромный камень.

      – Я же учился ездить, государь. У меня теперь хороший пони…

      – Ну да, этот, которого Диниас загонял. Это показывает, чего ты стоишь. Нет, Мерлин. Я детей не беру.

      – Значит, ты и Диниаса тоже оставишь?

      Я услышал, как мать ахнула. Дед резко обернулся в мою сторону. Я увидел, как его кулаки сжались на подлокотниках кресла, но он меня не ударил.

      – Диниас – мужчина.

      – Но ведь Маэл и Дуах тоже едут с тобой, государь?

      Это были пажи, мальчишки моложе меня, которые повсюду ездили с ним.

      Мать что-то начала говорить мне беззвучным торопливым шепотом, но дед поднял руку, заставляя ее замолчать. В грозных глазах под нахмуренными бровями появился интерес.

      – Маэл и Дуах мне нужны. А чем можешь пригодиться ты?

      Я ответил ему спокойным