Раннее. Коллапсар. Геннадий Яковлевич Липкин-Дивинский

СТИХИ, БАСНИ, ПОЭМЫ, КАЛАМБУРЫ, ПУБЛИЦИСТИКА

      Р А НеНоЕ Е

      В пригородном

      Сквозь туман, года и мглу пригородный мчит.

      Я сижу почти в углу. В животе урчит.

      Уплетает бутерброд некто за спиной.

      «Человечество-суть сброд!» – воет дед дурной.

      Он, пожалуй, целый час так уже трандит.

      Старческий гнилой анфас, неопрятный вид.

      Я к холодному стеклу головой приник.

      Холодно же тут в углу. Входит проводник.

      «Слушай, деда, не кричи! Высажу сейчас!»

      Тепловоз взревел в ночи в неизвестность мчась.

      Сотни ра/дужных огней воссияли вдруг,

      череды минувших дней обозначив круг.

      Приближается вокзал; станция моя.

      Мысленно себе сказал: «Вот и дома я!» ~74/75 и 94

      Небо синее

      Небо синее, чёрно-синее. Нет на нём ни единой звезды.

      Солнце где-то на/д Абиссинией. Здесь же- тьма, степь и вёрсты езды.

      Поле белое, чёрно-белое. У дороги деревья стоят.

      Молодые худые несмелые; коченея от холода, спят.

      Утро позднее, утро зимнее. Неохотно забрезжил рассвет.

      Облака проявились дымные. Это всё я не выдумал, нет.

      Это всё я увидел воочью; и рассвет, и деревья, и снег;

      между пасмурным утром и ночью сквозь автобуса медленный бег. ~75

      Самолёты, как рыбины с львиными мордами,

      утопают в снопах жёлто-рыжих лучей,

      к небу выставив спины свинцовыми хордами,

      безразличные к массе людских мелочей.

      Мир для меня- ахроматичен. Смотрю сквозь серые глаза.

      В стихах угрюм и неэтичен. Когда случайная слеза

      тоскливо, нехотя и скупо ползёт по пористой щеке.

      Всё пасмурно вокруг и глупо. И ручка чёрная в руке.

      Когда же я в хорошем духе, то жизнь мне видится в цветах

      и в тополином лёгком пухе с улыбкой детской на устах.

      Сквозь ра/дужную оболочку на всех доверчиво гляжу.

      Былой обиды не держу; и стих подобен ангелочку.

      Принимает жизнь формы разные; дорогие нам и опасные.

      То безформенно- безобразные, то терпимые, то прекрасные.

      И нельзя нам её перестраивать, отвергая плоды"неудачные»

      красотою себя лишь опаивать, мир шлифуя бумагой наждачною.

      Все полезно до маленькой малости; я к такому пришёл убеждению.

      Эти наши безпечные шалости приведут на земле к вырождению.

      Послесловие к легенде (в лицах)

      Как странно ясен день апрельский! Окрест толпится, ропщет люд:

      «Ужо тебе, Марк Корнуэльский- чванливый, стонущий верблюд!»

      Где твои ра/дости и грёзы? В воде по пояс Горвенал

      кромсает волны и сквозь слёзы рычит: «О, если бы я знал!»

      (люд) «Все ухищрения насмарку. Как бледен; дёргается бровь»

      «Не удалось безумцу Марку разрушить силой их любовь!»

      (Марк) «Я был отважный смелый воин. Я славен был и был богат;

      всегда почётом удостоен. Но стал их прихотью рогат.

      Я, после этого позора, Тристана проклял; не убив;

      порок их тем усугубив… Негневного не вижу взора»

      «Ты, пёс неверный; ты, дебил, дитя, что вымахал верзилой;

      любил ли ты с такою силой, как я обеих их любил!?»

      (Горвенал) «Как всё безсмысленно и глупо! Как жалок этот человек!»

      На берегу два юных трупа. Два сердца, слившихся навек. ~76 и 96

      Космопоэг

      1

      Не увижу больше никогда я родной Земли, родного края.

      Захватила в плен меня звезда чёрная враждебная чужая.

      В этом мире; как бы не пропасть. Мысли лихора/дит и спекает.

      Открывает ведьма пропасть-пасть и в меня кошмаром проникает.

      Взгляд заворожённый- на экран, на её оскаленную морду.

      Нет спасенья, на/до на таран; и пробить ей спину, череп, хорду.

      Боже мой, какая круговерть! Звездолёт трясёт, несёт, швыряет.

      Им уже никто не управляет. И его сейчас постигнет смерть.

      Но откуда выплыла Земля синяя, зелёная, земная,

      маленькая, тёплая, смешная, кораблю спасение суля?

      А вокруг неё бе/cился смерч, прыгали воинственные кляксы,

      щёки на/дувала гуттаперч, и мрачнели тучи цвета ваксы.

      Космос необъятный и хмельной плёл клубок чудовищного стресса,

      словно издеваясь на/до мной, изучая ра/ди интереса.

      Мне бы