Домой. Ольга Шумкова

вздохнула:

      – Да… прости, папа.

      – Я к Николаю пришел – тебя нет. Ушла, говорят. Я к лавке побежал – нету, записку прочитал. Поднялся к Альбергам– ну, слава богу, просто гулять ушли. Пошел домой, подождал. Темнеет – нет и нет! Поднялся снова – они тоже с ума сходят. Где вы? Где вас искать? Мы с Альбергом все Семенцы обегали, всех спрашиваем, никто не видел…

      – Я знаешь почему ушла от Николая?

      – Нет.

      Нина рассказала отцу о жене Николая. Тот усмехнулся:

      – Во баба…

      – Мы теперь деньги обратно не получим?

      – Получим, завтра пойду и заберу.

      – Все? Она говорит – ты не считал.

      – Как это не считал? Нешто я не знаю, сколько у меня в кассе?

      – Папа, чайную всю разгромили.

      – Я видел.

      – Там до сих пор грабят. Вошел мужик, страшный такой…

      Нина закрыла глаза:

      – Вошел, ножик выхватил… Володька меня прикрывал. А тот пьяный, увидел, что мы маленькие, говорит – грабите? Сейчас я вам покажу… Володьку ударил. А я его за руку укусила! И мы убежали, и у денег на трамвай обратно не было. Мы пешком шли, почти бежали… я так устала, папа!

      – Ох, Нина. Ладно, доченька, давай спать ложиться. Иди умывайся.

      – Ты посидишь со мной?

      – Конечно.

      Нина улеглась в кровать. Арсений Васильевич сел рядом, нагнулся, поцеловал ее:

      – Люблю тебя, моя маленькая.

      – Папа, он так меня защищал! Все отодвигал назад, а сам вперед, вперед… ничего не боится.

      – Не боится… лучше бы не тащил тебя никуда, бестолочь!

      – Это я придумала!

      – Да не ври-ка хоть… прям ты. Вот я поговорю с ним еще…

      – Где ты болтался, неслух, негодяй? Куда ты потащил девчонку? – кричал Альберг, тряся сына за плечи, – говори! Немедленно рассказывай!

      – Яков, не трогай его! Где вы были, Володя?

      – Мы ходили смотреть чайную.

      – Кто тебе позволил?

      – Никто. Я сам придумал.

      – Что с ним делать, Соня? – крикнул инженер.

      – Володя, это Нина придумала?

      – Нет! Это я.

      – А может, она?

      – Нет, мамочка.

      Он видел, как мама отрицательно качает головой, глазами показывая на отца, но упрямо продолжил:

      – Это я!

      Две звонкие оплеухи оглушили его, и он тихо заплакал, уткнувшись в стенку. Мама встала между ним и отцом:

      – Хватит, Яков! Он жалеет, что так вышло. Пойдем, Володя.

      – Жалеет? Он – жалеет? Да он вообще ни о чем не думает! Негодяй! Я возьмусь за тебя! Из дома – ни шагу! Никаких гулянок! Гимназия, дом! Все! И только посмей ослушаться – я с тобой по-другому поговорю!

      Мама увела Володю в комнату:

      – Немедленно спать!

      Всхлипывая, мальчик разделся и забрался в кровать. Щеки горели, руки дрожали. Завернувшись в одеяло, он тут же уснул.

      … Пьяный мужик шел на него с ножом. Нина стояла рядом, Володя пытался оттолкнуть ее, но она не слушала, стояла прямо перед ножом. Володя пытался закрыть ее собой, но не мог пошевелиться. И тогда он закричал.

      – Тихо, тихо… успокойся.

      Володя