Омертвение. Багренные Небеса. Ярослав Толстов

золотая змея, – скупец и накопитель, ради денег готовый на все, продавший двух своих дочерей в столичный бордель. На третьей картине вообще нечто кошмарное – женщина с телом паука и длинным извивающимся языком – сплетница и интриганка, сгубившая немало людей. На четвертой – мужчина с выражением неописуемого экстаза на лице и множеством длинных рук, которыми он обнимал самого себя, – самовлюбленный эгоист, холодный и равнодушный к окружающему миру.

      Одну из картин Наташа разглядывала особенно долго. На ней была изображена молодая женщина в старинном платье – Наташа точно знала, что молодая и, кроме того, очень красивая, хотя вместо лица у той была лишь безликая туманная дымка – без единой черты. Женщина была нарисована по пояс и стояла, вывернув ладони к зрителю, кончиками сомкнутых пальцами вниз, – как на старых иконах, только наоборот, – и ладони были выписаны с фотографической точностью – каждая линия, каждый изгиб – по-видимому, художник придавал им особое значение. На секунду Наташе показалось, что она смотрит не на картину, а в окно, по другую сторону которого стоит женщина, прижав ладони к стеклу, и так же внимательно смотрит на нее. Видение было настолько отчетливым, что Наташа, зачарованная, подняла руки ладонями вперед, так же опустив кончики пальцев вниз, и потянулась ими к нарисованным ладоням, почти готовая ощутить их тепло сквозь мертвый холод стекла…

      – Девушка! А картины трогать нельзя!

      Вздрогнув, Наташа опустила руки и оглянулась, виновато моргая, а к ней уже подходил тот самый единственный посетитель. Его лицо не было сердитым, скорее заинтересованным. Кожаные шлепанцы с каждым шагом неприлично хлопали по музейному полу.

      – Что это вы делаете? – осведомился он, остановившись рядом и внимательно ее разглядывая сквозь очки с маленькими стеклами в золотистой оправе. От него исходил сильный запах дорогого одеколона и табака. Темные волосы аккуратно зачесаны назад с высокого лба, строгое лицо человека, уже шагнувшего за сорокалетний рубеж, в руке черная кожаная барсетка. Вообще, человек имел бы сугубо деловой и солидный вид, если бы не совершенно не солидные короткие шорты.

      – Да ничего, смотрю, – ответила Наташа, сердито подумав, что мямлит, как школьница, которую директор отловил на курилке. – Забавные картины.

      – Забавные?! – человек изумленно приподнял брови. – Такое определение мог бы дать ребенок, но не взрослая женщина, которая настолько прониклась картиной, что пыталась стать ее отражением.

      Наташа с досадой почувствовала, что краснеет.

      – Я не это хотела сказать. Не забавные. Просто …ну.., – она едва удержалась, чтобы не пожать плечами.

      – Понимаю, – неожиданно подхватил человек и улыбнулся на американский манер, показав все зубы, и Наташа чуть не отшатнулась – ей показалось, что человек хочет ее укусить. – Когда я первый раз