Омертвение. Багренные Небеса. Ярослав Толстов

чтобы дать ей войти. Наташа ввалилась в квартиру и зло захлопнула за собой дверь. – Елки, ты глянь на себя – все размазалось! Ты чего ревешь?!

      Бросив сумку, Наташа прошла в ванную и включила воду на полную мощь.

      – Дика машина сбила, – донесся ее голос сквозь шум и хлюпанье. Паша нахмурился и потер подбородок.

      – Блин! Что – совсем?

      – Да. Паш, сходи, скажи Виктории Семеновне. Я не могу.

      – Ладно, – она услышала шарканье обуви, потом хлопок входной двери, и выключила воду. Вытерла лицо полотенцем, сильно нажимая и растирая кожу до красноты, точно вместе с водой можно было стереть с себя, все, что только что пришлось увидеть, и повернулась к зеркалу, к своему отражению с покрасневшими глазами и носом, распухшим уж вовсе неприлично.

      Перестань. Это была собака. Всего лишь собака. Не человек, не ты, никто. Собака.

      Страшно.

      Переодевшись, она пошла на кухню. Тихо, пусто, на столе крошки, нож, испачканный в масле, – наверное, Пашка делал бутерброд. Наташа выглянула в окно, но в темноте за платанами ничего не было видно, только слабый свет – машина еще не уехала. Она включила радио и, поворачивая ручку громкости, заметила, что пальцы у нее мелко дрожат.

      Когда муж вернулся, Наташа, склонив голову, сидела на табуретке возле мусорного ведра и чистила картошку, соскребая шелуху с такой яростью, точно снимала скальп с заклятого врага. Ведро было полным полно, но Наташа продолжала бросать туда очистки, не обращая внимания на то, что они скатываются с горки мусора и падают на пол.

      – Ну что? – громко спросила она, не поднимая головы. Шлеп! – упала на пол еще одна картофельная ленточка.

      – Ну что – плачет, понятное дело. Пошла на дорогу забирать его, – сказал Паша из коридора и зашуршал тапочками к кухне. – Бедный пес! Я ей тысячу раз говорил… Эй, ты что творишь?!

      Наташа вздернула голову и холодно посмотрела на мужа.

      – А что я творю?

      – Ты куда чистишь?!

      – В ведро, которое ты так хорошо выбросил четыре дня назад!

      Пашка по-старушечьи поджал губы со слегка смущенным видом.

      – Ну, забыл. Ну, а почему ты сегодня не выкинула?

      – Потому что я сказала это сделать ТЕБЕ! Не так уж это и сложно – выбросить мусор! Не требует ни физических, ни интеллектуальных, ни материальных затрат, правда?! Но ты уже даже этого не можешь сделать!

      – Говорю же, забыл! Чего ты психуешь?! Выброшу я!

      – Конечно! – Наташа кивнула и швырнула очищенную картофелину в раковину. Паша резко шагнул к ней.

      – Слушай, в чем дело?!

      – Ни в чем. Иди, иди, Паша, устал, наверное, за день. Иди, давай, чего встал?! Надоело, я не хочу с тобой ругаться, – Наташа махнула ножом в воздухе с каким-то безнадежным отчаянием. – Я вообще ничего не хочу с тобой делать.

      Муж резко повернулся и ушел в комнату, а Наташа снова начала чистить картошку, с трудом сдерживая злые слезы. Она не понимала, что