Время. Елена Крюкова

глядящие – прямо в смерть!

      Шальные башки вы русские, – зачем да на вас – тюрбан?!..

      Зачем глаза, яшмы узкие, подбил мороз-хулиган?!..

      Вы срублены иль не срублены?!..

      …Ох, Васька Блаженный, – ты?!..

      Все умерли. Все отлюблены. Все спать легли под кресты.

      А ты, мой Блаженный Васенька – босой – вдоль черных могил!

      Меня целовал! Мне варежки поярковые подарил!

      Бежишь голяком!.. – над воблою смоленых ребер – креста

      Наживка, блесна!.. Надолго ли Крестом я в тебя влита?!

      Сорви меня, сумасшедшенький! Плюнь! Кинь во грязь! Растопчи!

      Узрят Второе Пришествие, кто с нами горел в ночи.

      Кто с нами беззубо скалился. Катился бревном во рвы.

      Кто распял. И кто – распялился в безумии синевы.

      А ты всех любил неистово. Молился за стыд и срам.

      Ступни в снегу твои выстыли. Я грошик тебе подам.

      Тугую, рыбой блеснувшую последнюю из монет.

      Бутыль, на груди уснувшую: там водки в помине нет.

      Там горло все пересохшее. Безлюбье и нищета.

      Лишь капля, на дне усопшая, – безвидна тьма и пуста.

      А день такой синеглазенький! У ног твоих, Васька, грязь!

      Дай, выпьем еще по разику – смеясь, крестясь, матерясь —

      Еще один шкалик синего, презревшего торжество,

      Великого,

           злого,

                сильного

                     безумия

                          твоего.

      СЕВЕР. ЗВЕЗДЫ

      Как белые кости, как пальцы скелета,

      Впиваются скалы в прибой.

      Здесь плечи земли лишь Сияньем согреты.

      Небесный – ночьми – блещет бой.

      Как я умирала, как я возрождалась —

      Лишь знает бессмертный мой Бог.

      Меня Он – людскую последнюю жалость —

      Над зимней пустыней возжег.

      Течет Плащаница над сизою тундрой.

      Бьют копья в грудину земли.

      Хрипеть уже – больно. Дышать уже – трудно.

      Все звезды в гортань мне втекли.

      И я, как гигантский тот Сириус колкий,

      Тот страшный, цветной осьминог,

      Вошла во предсердие мира – иголкой —

      Одна! Ибо всяк одинок.

      Все крови и кости в снегах пережжены.

      Затянуты все черепа

      Метельною бязью. Как древние жены,

      Я – пред Мирозданьем – слепа.

      Вот все мирозданье: меж Новой Землею

      Пролив этот – Маточкин Шар,

      И в небе Медведица плачет со мною,

      Струя ослепительный жар…

      Да, звезды мы! Резкие – режем! – светила!

      Цветные мы сабли – наш взмах!

      Да, наша изникла великая сила

      В бараках, раскопах, гробах!

      И вот над звериным свалявшимся боком,

      Над грязною шерстью земной

      Пылаем, сверкаем, зажженные Богом,

      В тюремной ночи ледяной!

      К нам – лица. К нам – руки.

      К нам – плачущи очи.

      Меж них, поводырь кораблю,

      Горю, древний Факел военной полночи,

      Копьем