Большое жюри. Владимир Гурвич

какое-то время он стал понимать, что сделал неудачный выбор, что можно было бы найти лучшее жилье. Но было уже поздно, менять не было ни желания, ни возможности. Оставалось одно – смириться с тем, что есть. Но спустя год Ланин чувствовал, что до конца это сделать не получилось. Хотя, возможно, дело не только в квартире, а во всей его жизни в последнее время.

      Зазвенел звонок. Ланин ощутил облегчение, можно переключить свое сознание с себя на Абелева. Точнее, на разговор с ним.

      Абелев, потный от жары, ввалился в квартиру.

      – Что у тебя случилось? Выдернул меня из теплой кампашки. Если бы только видел…

      – Нужно посоветоваться, – прервал его Ланин.

      – Посоветоваться? – удивился Абелев. – Что-то это на тебя не похоже.

      – Бывают ситуации, когда люди становятся непохожими на самих себя.

      – Да? – уставился на него Абелев. – Ну, хорошо, посмотрим, что за ситуация. Нальешь?

      Ланин направился на кухню. Из холодильника извлек бутылку водки, достал из шкафчика два шкалика и вернулся в комнату. Весь этот набор он поставил на стол.

      – Холодненькая! – обрадовался Абелев. Он весь аж подобрался в предчувствии удовольствия. – А закуса у тебя нет?

      – Нет, не успел сходить в магазин.

      – Ладно, разливай и рассказывай, что тебя сделало непохожим на себя самого.

      Они выпили. Ланин пересказал продюсеру разговор с Шулятьевым. Абелев внимательно слушал, но никакого удивления не выказывал. У Ланина закралось подозрение, что для Марка эта новость вовсе новостью не является. Хотя с другой стороны, откуда он может знать о сделанном ему предложении. Трудно поверить, что Шулятьев делится с ним такими вещами.

      – Что ты от меня хочешь? – спросил Абелев.

      – Совета.

      – Странно, что ты меня об этом спрашиваешь.

      – В чем же странность?

      – А разве не ясно, что надо обеими руками хвататься за это предложение.

      – Мне не ясно, – нахмурился Ланин. – Мне давно не нравится этот фестиваль и все, что там происходит. Вот потому я не стремился особо туда попасть. Всего-то один раз выставлял там свою картину. Да и то ты меня уговорил.

      – И правильно сделал, мы получили главный приз.

      – Только это был один из самых плохих моих фильмов.

      – А вот жюри посчитало по-другому, – не согласился Абелев.

      – Меня больше интересует собственное мнение.

      – В этом весь ты. Тебя, кроме самого себя, никто и ничего не интересует. А это не правильно.

      – Ну, уж извини, такой тебе попался режиссер.

      – Не против, если еще по одной, – предложил Абелев.

      Ланина поразило то, как сильно похожи такие разные люди: Шулятьев и Абелев. Шулятьев чинный и важный, всегда одетый с иголочки, разговаривающий веско, со значением произносящий каждое слово. И Абелев, непонятно в чем и как одетый, циник до мозга костей, не скрывающий своего цинизма, обожающий соленые шутки и выражения. А вот надо же, как много между ними сходства, которого он раньше не замечал.

      – Давай