Падай, ты убит!. Виктор Пронин

агитацией в парке имени Чкалова. Плакаты вывешивает, транспаранты к праздникам, лозунги сочиняет, подбирает слова, которые более других выражали бы восторг и ликование народа по тому или иному поводу. Работа осталась прежней, но престиж не тот.

      Солидарность, сочувствие, порядочность – это все хорошо, да только надо знать… О, как много чего надо учитывать, прежде чем высказать свое мнение. Не учел Прутайсов, не рассчитал, не предусмотрел, циклоп одноглазый, а уж до чего был хитер, до чего осторожен! Видно, не судьба ему оставаться редактором. Да и в парке с наглядной агитацией успел что-то напутать – то ли в избытке усердия, то ли в недостатке восторженности допустил скрытую непочтительность, и дела его сейчас плохи.

      А тогда, увидев вошедшего в кабинет Шихина, он поднялся навстречу, чуть ли не у двери взял из рук заявление и вернулся, сутулясь, к своему столу.

      – Я все правильно написал? – спросил Шихин, остановившись на пристойном расстоянии и давая понять, что, даже уходя, он не намерен сокращать разделяющее их пространство.

      – А? Да. – Прутайсов махнул рукой в пустоватом рукаве. – Я подпишу… Но дело не в этом…

      – Да, конечно, я понимаю, паясничать действительно нехорошо, и я искренне сожалею, что своими поспешными и опрометчивыми словами дал повод…

      – Кончай, Шихин, – поморщился Прутайсов. – Я вот о чем… Ты должен правильно понять происшедшее…

      – А что, есть основания думать, что…

      – Заткнись, наконец! Мы все тут неплохие ребята, ты тоже не лучше и не хуже других… Тебе бы вот только пообтереться, пообтесаться, усвоить правила игры… Но все это ты сделаешь уже в другом месте. Не здесь. А понять должен вот что… Да садись ты уже, ради бога, а то я никак не могу собраться… Садись. Вот. И убери руки с колен, хватит дурака валять. И из меня дурака не делай. Пойми, мы не всегда поступаем так, как нам хочется. Чаще мы поступаем так, как должно поступать, как нам советуют старшие товарищи. – Единственный глаз Прутайсова устремился в потолок. – Ты меня понял?

      – Знаете, такое ощущение… что не до конца.

      – Это ничего. Не все сразу. Поймешь. Тебе не повезло…

      – Да, наверно, и это есть.

      – Не перебивай. Тебе не повезло с друзьями.

      – Вы хотите сказать…

      – Ты устрой им… как бы это… небольшую инвентаризацию. Может быть, кое-кого следует списать за непригодностью… Ну? Понял? Да пойми же, наконец! Ну?! Понял? Не понял. – Прутайсов безутешно взмахнул руками, прошелся по кабинету. – Ты доверяешь своим друзьям больше, чем они того заслуживают, – проговорил Прутайсов, остановившись перед Шихиным, проговорил тихо, но внятно, по слогам, буравя его красноватым, воспаленным глазом. – С друзьями можно говорить о бабах, о водке, о… О чем еще? – Он задумался, приложив палец к сероватой щеке. – И больше ни о чем. Теперь понял?

      – Кажется, начинает доходить.

      – Слава тебе, господи! – Прутайсов облегченно упал в к�