Рудничный бог. Галина Львовна Романова

Большего унижения придумать им было невозможно.

      – Они знали, на что шли!

      – Да. Знаю и я, – кивнула Настя.

      – Что ты задумала? – Фелициата Алексеевна подалась вперед, хватаясь за подлокотники кресла. – Признавайся, а не то…

      – Что? Посадите меня под замок, на хлеб и воду? – запальчиво возразила молодая женщина. – Отправите в смирительный дом? Прикажете арестовать? Мне все равно!

      Вскинув подбородок, она вышла, едва сдержавшись, чтоб не хлопнуть дверью.

      Эта вспышка имела последствия. Когда через два дня приехала ее мать, обе старшие женщины сначала долго шушукались о чем-то в покоях княгини Варской, а потом Насте как бы между прочим сообщили, что в ближайшие дни, не дожидаясь родов, они собираются съездить к морю. Дескать, там этим летом соберется отличное общество. Более того, там будет кто-то из великих княжон, а всем известно, как император любит своих сестер, особенно младшую, Аполлинарию. Вполне возможно даже похлопотать для Насти милостей при дворе. И мать, и свекровь так живописали ей все прелести путешествия к морю, что на какой-то миг молодая женщина им поверила. Смягчения приговора для Алексея она добиться не в состоянии, но, по крайней мере, может изменить собственную судьбу.

      Тем временем начались сборы в дорогу. Выправляли паспорта, перетряхивали багаж, срочно шили новые платья для путешествия – в общество великих княжон не стоило показываться, в чем попало. Оба старшие княгини почти непрерывно что-то писали, но за самой Настей надзор не слабел ни на минуту.

      И вот, когда уже был назначен день отъезда и накануне собирались вперед отправить подводу с вещами, на ее имя пришло письмо.

      Доставил послание фельдъегерь императорской курьерской службы, когда все семейство собралось в столовой и за поздним завтраком оживленно обсуждало предстоящую поездку. В разговор включился даже Елисей, в подробностях расспрашивавший о том, какое там будет дамское общество. Особенно его интересовала некая Мими Тараканова, что тут же послужило поводом для веселых двусмысленных намеков его маменьки. Княгиня Фелициата Алексеевна даже улыбалась и грозила «вертопраху» сыну пальцем – зачем, мол, так долго скрывал о том, что у него имеется дама сердца? Насте тяжело было присутствовать на этом семейном веселье. Все так живо обсуждали Мими Тараканову, как будто Елисей Варской уже собирался на днях сделать ей предложение. Будто Алексея Варского вовсе не существовало на белом свете!

      В это время и явился фельдъегерь, сообщив, что у него послание для Анастасии Варской.

      – Это я, – в наступившей тишине Настя медленно поднялась с места.

      Фельдъегерь приблизился чеканным шагом и протянул ей запечатанный двуглавым орлом пакет.

      – Его высочество светлейший князь Петр Ольденбургский желает дать вам аудиенцию двадцать шестого числа сего месяца в одиннадцать часов утра, – произнес он, отсалютовал и покинул комнату. Настя осталась стоять, глядя ему вслед. Конверт с императорской печатью жег ей руки, но не вскрывать же его в