Моя свекровь и другие животные. Карина Демина

вида жвалы, которые медленно шевелились, будто Ицхари что-то пережевывал. Выпуклая грудь с двумя парами конечностей. Узкая перемычка. Массивное, бледное брюшко, обернутое полупрозрачной тканью… точнее, сперва мне это показалось тканью, но потом я поняла. Не ткань. Крылья.

      – И не кричит.

      – Не кричу, – согласилась я. Странное спокойствие удивляло меня саму. Раздражал не столько вид Ицхари – подумаешь, насекомым уродился, всем по-разному в жизни не везет, – сколько внушенное желание выйти замуж.

      А в том, что желание это мне внушили, я больше не сомневалась.

      – А… почему вы раньше… выглядели… иначе? – в общем-то вопрос логичный, странно, что задаю я его с трудом. На языке вертятся другие.

      О гнезде.

      О женихе… я затрясла головой и сунула палец в ухо. Не знаю, как они воздействуют на мой раненый мозг, но живой не дамся…

      – Мы действовали согласно установленному протоколу, – провозгласил рептилоид. – Особи вашей группы чрезвычайно легко возбудимы и, несмотря на объективную разумность, слишком остро реагируют на новое, но благосклонно относятся к особям своей видовой группы…

      Чудесно.

      Но при всем своем желании я бы в жизни не приняла насекомое за особь своей видовой группы.

      – Был использован стандартный псевдооблик, – пояснил Ицхари.

      Что ж, объяснение вполне в духе моей галлюцинации.

      – А почему я вас понимаю?

      Потому что сложно не понять себя же. Но мне было интересно, что они ответят. Ведь должна же я получить объяснение в рамках нынешней фантазии. И рептилоид не подвел.

      – Стандартный курс гипнообучения. Вы говорите на унилингве.

      Умилительно.

      Меня обучили под гипнозом… унилингве… это я еще во времена университетские мечтала, чтоб мне кто в голову внедрил знания, к примеру, о систематике костных рыб.

      Вот.

      Дождалась.

      Правда, без рыб.

      – Эта методика совершенно безвредна! – поспешил заверить Ицхари. – Ваш мозг…

      Не был задет новым званием. Понимаю.

      Рептилоид же ничего не сказал, но подвинул к себе мою тарелку. Вилкой он не озаботился. Сверкнули розовые коготки, и остатки куска распались на тончайшие полоски, которые рептилоид насадил на когти же и отправил в рот.

      Они тут что, персонал недокармливают?

      Голодом морят заслуженного специалиста?

      – Инстинкты, – мешок под горлом рептилоида разбух. – С некоторыми сложно бороться… мясо должно быть потреблено сейчас или… позже…

      – Зобные железы уважаемого Берко-таро вырабатывают ферменты, замедляющие расщепление белков. И таким образом пища может храниться достаточно продолжительное время, – пояснил Ицхари.

      Берко.

      Точно, Берко… А таро – похоже, обращение, вроде мистера.

      Запоминай, Агния, неизвестно, когда ты отсюда выберешься, и выберешься ли вообще.

      – В прежние времена это позволяло предкам херринготов запасать пищу…

      Средняя пара глаз затуманилась.

      А инсектоид качнул усами, в чем мне привиделся упрек.

      – У