Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза. Глен Кук

город, растущая, многолюдная республика. Госпожа решила, что нет смысла лишать его традиционной автономии. Миру нужны местечки, где человек любых взглядов и убеждений может развеять скуку повседневности.

      Так вот. Розы. Город без правителя. Набитый лазутчиками и всяким преступным сбродом. В такой обстановке, утверждал Одноглазый, его план обречен на успех.

      Когда мы подъехали к городу, над нами нависли его красные стены, темные в лучах закатного солнца, словно засохшая кровь.

      В комнату, которую мы снимали, ввалился Гоблин.

      – Я нашел подходящее место, – пискнул он, обращаясь к Одноглазому.

      – Хорошо.

      Странно. Они уже пару недель не обменивались ни единым бранным словом. Обычно час без их склоки казался нам чудом.

      В темном углу Душелов торчал неподвижно, словно тощий черный куст, и негромко спорил сам с собой разными голосами. Он вдруг зашевелился:

      – Продолжай.

      – Это старая городская площадь. На нее выходит десяток улиц и переулков. Ночью плохо освещена. Нет никакого смысла ходить по ней или ездить после наступления темноты.

      – Звучит превосходно, – согласился Одноглазый.

      – И не только звучит. Я снял комнату с видом на эту площадь.

      – Пошли взглянем, – решил Эльмо.

      Долгое пребывание в комнате всем осточертело. Началась суета. Лишь Душелов сохранял невозмутимость. Наверное, он понимал, почему нам не терпится выйти на улицу.

      Разумеется, площадь оказалась именно такой, какой ее описал Гоблин.

      – Так в чем же дело, в конце концов? – спросил я.

      Одноглазый ухмыльнулся.

      – Молчальник хренов! – не выдержал я. – В игрушечки играет.

      – Сегодня ночью? – спросил Гоблин.

      Одноглазый кивнул:

      – Если черный призрак прикажет.

      – У меня кончается терпение, – объявил я. – Что происходит? Вы, клоуны, только и делали, что дулись в карты да любовались, как Ворон вострит свой ножик.

      Он занимался этим часами, и от скрежета стали о точильный камень у меня по спине бегали мурашки. Это знамение. Ворон точит нож лишь в том случае, если ожидает, что ситуация станет паршивой.

      В ответ Одноглазый по-вороньи каркнул.

      Фургон мы выкатили в полночь. Хозяин конюшни обозвал нас полоумными. В ответ Одноглазый одарил его своей знаменитой улыбкой и сел на место кучера. Остальные пошли пешком, окружив фургон.

      Наш груз изменился. Кое-что добавилось. Кто-то высек на камне надпись. Наверное, Одноглазый – во время очередной своей таинственной отлучки.

      Вместе с камнем в фургоне ехали объемистые кожаные мешки и дощатый стол, достаточно крепкий на вид, чтобы выдержать вес глыбы. Ножки были сделаны из темного полированного дерева с инкрустированными символами из серебра и слоновой кости – очень сложными и таинственными иероглифами.

      – Где вы раздобыли стол? – спросил я.

      Гоблин пискнул и рассмеялся.

      – Но сейчас-то вы мне можете сказать? – прорычал