Лоскутная философия. Идефикции. Игорь Олен

разума созидает «красóты», что в первозданном значит уродство. То есть до разума был мир Божьих красот – а после мир стал разумен. То есть уродлив.

      75

      Мамардашвили отнесли фразу, что де, изрёк он, Христос до сих пор на кресте в мученьях… Мысль не нова отнюдь: мысль Шестова и, верно, старше. Больно, что фразу, важную и трагическую, не помнят и ей дивятся, точно находке.

      76

      «Хватит вам думать. Толку не будет». Н. Кэмпбелл в пр. «Глянец». Дух глубин в диве подиума? Сравните:

      «И заповедал Бог: ты от всякого древа ешь, но от древа познания ты не ешь; как съешь с него, ты умрёшь» (Быт. 2, 16—18).

      «Я погублю мудрь мудрых, разум разумных свергну» (1 Кор. 1, 18).

      «Остановкой ума» открывается истина (И. Сирин).

      «Сознавать есть болезнь» (Достоевский).

      Ницше свидетельствовал, что цена абсолютного знания есть безумие.

      Вот, писатель, философ, Бог на одном краю. На другом – девка склочная, нетерпимая, эгоистка, вешалка моды и идол масс, живущая лишь инстинктами, каковые, напомним, дал нам Господь и к которым звал Ницше. То есть столкнулись сверхразумение да сверхглупость – и соплелись в одно как ни странно… Впрочем, не странно. В истине целость, синтез, единство, всё совпадает, в том числе антиномии. Что из этого? А вот то, что мы молимся. Как бы мы христиане и чаем к Богу. Мы ходим в храмы, лбы разбиваем, – только б заметил нас! – под иконами. Но попасть к Богу просто: выполни, что велят Бог и Ницше вместе с Наоми.

      77

      Жадная лицемерная власть, хозяйствовать не умея, раскинула сеть чиновников и утроила силовые структуры, чтоб защищаться.

      78

      Грех первородный значит мораль. Вот нравственность – достославный, почётнейший институт человека, фундаментальный, краеугольный, конститутивный. Как родилась мораль? Зиждима на неправом и правом, то есть на том, что одно есть «добро», чтоб искать его, а второе есть «зло», чтоб давить его, она детище первородной вины, познания «зла» с «добром».

      Человек, совершив первородный грех и утратив связь с Богом, не ужаснулся, но начал взращивать грехопадный акт, так что «древо познания» расцвело цветом норм, табý, принципов. Род людской взял за честь познавать, в чём «добро» и в чём «зло», тщеславиться «нравственными устоями». Индуизм горд своими, а православие, синтоизм и ислам – своими. Плюс есть мормоны, панки, фашизм, адвентисты седьмого дня, хасидизм и т. д. и т. п. Они тоже горды собой. И у всех мораль лучшая. Что при этом случается с миром, созданным, чтоб его не кроили «злом» с «добром», – налицо. Мир чахнет.

      Как всё наносное не от Бога, этика сгинет. Не унесёт ли она также нас с собой? То, что Бог не давал, мы ж взяли, нас обездолило. Человек человека по поводу грёз о «нравственном» жёг в кострах инквизиции, бил, расстреливал и сёк розгами, жарил заживо, отравлял, сажал нá кол, – точно ускорить ход первородной вины есть долг. Слышим: «нравственные святыни», «заповедь как сакральность», «наши