Палач. Дэниел Коул

и вошла в гостиную. Томас сидел в кресле с недопитой бутылкой вина.

      – Угу, – кивнула головой Бакстер с таким видом, будто это был совершеннейший пустяк.

      – Ты мне не рассказала.

      – Не знаю, что тут рассказывать, – пожала плечами она.

      – Да, что тут рассказывать. Что тут рассказывать! – закричал Томас, вскакивая на ноги. – И о бунте заключенных тоже нечего рассказывать?

      – Я его не застала, – солгала она.

      – Херня полная!

      Бакстер была слегка ошарашена. Она никогда от него не слышала подобных ругательств.

      – Ты заявляешься сюда вся в крови…

      – Подумаешь, всего-то пара царапин.

      – …тебя могли убить разбуянившиеся арестанты, ты рисковала жизнью только для того, чтобы повидать самого опасного человека во всей стране!

      – У меня нет времени на препирательства, – ответила она, надевая пальто.

      – Ну конечно! – в отчаянии воскликнул Томас, выходя за ней на кухню. – О том, что завтра ты улетаешь в Нью-Йорк, ты тоже не сочла нужным мне сообщить.

      Потом немного помолчал и, уже тише, добавил:

      – Эмили, я не понимаю, почему ты думаешь, что мне нельзя доверять?

      – Давай продолжим этот разговор после моего возвращения, – попросила она, подделываясь под его спокойный тон.

      Томас долго на нее смотрел, а когда она натянула сапоги, лишь кивнул, признавая свое поражение.

      – Присмотри за Эхо, – сказала Эмили.

      Поднялась и вышла в коридор. Томас улыбнулся, увидев, что она надела его смешные шапочку и перчатки. Для него было непостижимо, что эта женщина с помпоном на голове, усиленно пытающаяся сдуть с глаз волосы, заслужила столь удивительную репутацию среди коллег – по крайней мере тех немногих, с которыми она соизволила его познакомить.

      Детектив подошла к двери.

      – И чем, черт бы их всех побрал, ты можешь помочь в этом деле? – бросил он.

      Они оба прекрасно понимали, что это был отнюдь не вопрос мимоходом: это была мольба все ему рассказать перед тем, как она уедет; возможность показать, что с этого момента все будет по-другому; вопрос о возможности совместного будущего, наконец.

      Эмили чмокнула его в щеку.

      За ее спиной щелкнул дверной замок.

      Руша разбудили звуки песни «Эйр Хостесс» в исполнении группы «Бастед», лившиеся из динамика его телефона. Он быстро взял трубку, чтобы не слышать противный рингтон, и хриплым шепотом ответил:

      – Руш.

      – Руш, это Кертис.

      – Все нормально? – встревоженно спросил он.

      – Да-да, все хорошо. Я ваших домочадцев не потревожу?

      – Нет, – зевнул он, спускаясь по лестнице на кухню, – не волнуйтесь, их и из пушки не разбудишь. Что случилось?

      – Просто я забыла, когда за вами утром надо заехать, в семь или в половине седьмого.

      – В семь, – бодро ответил Руш и посмотрел на часы.

      Стрелки показывали 2 часа 52 минуты ночи.

      – Понятно, – невнятно ответила она, – а мне почему-то казалось, что в половине.

      Руш подозревал, что для звонка