Помеченный смертью. Владимир Гриньков

голосом:

      – Ох, это ты? Вот неожиданность! Извини, родной! Я здесь поставила ловушку на обезьян, они повадились по утрам шелестеть травой.

      Ее глаза смеялись – она все прекрасно понимала. Вычислила его и проучила как мальчишку.

      – Перережь веревку! – процедил сквозь зубы Кирилл.

      – Жалко!

      – Перережь! – зашипел он.

      Анна ушла на станцию и вернулась через пару минут с ножом, перерезала веревку. Кирилл упал, но не больно, тут же подхватился и сел в траве, с мрачным видом рассматривая что-то у себя под ногами.

      – Не ушибся? – заботливо пропела Анна.

      Ее голос звучал просто издевательски. Кирилл зло глянул на нее, резко поднялся и пошел на станцию.

      Анна вернулась почти через час. Была бодра и весела – и это уж совсем было невыносимо.

      – Я разрезала веревку. Ты сделаешь мне новые силки.

      – К черту! – односложно ответил Кирилл.

      – Ты не в духе? – Она участливо заглянула в его глаза.

      – К черту! – повторил Кирилл, все больше распаляясь.

      Анна поняла, что он очень не в духе, и отстала. Они не разговаривали ни во время завтрака, ни после него. Как-то так оказалось, что им обоим было чем заняться в этот день, и они разошлись в стороны, потеряв друг друга из вида.

      Кирилл злился и никак не мог успокоиться. В какой-то момент, услышав шаги за стеной, он быстро поднялся, чтобы закрыть окно, – хотел продемонстрировать Анне, насколько сердит, – и замер. За окном, на поляне, было много людей, больше десятка. Африканцы в пестрых рубашках, все мужчины, неспешно шли к дому. Они еще не видели Кирилла, и он мог бы спокойно уйти, скрыться в зарослях, но был слишком сердит сегодня, и мысль о возможном бегстве даже не посетила его. Он толкнул дверь ногой и встал в проеме, уперев руки в бока. Африканцы остановились – все разом – и рассматривали Кирилла внимательно и с интересом, потом заулыбались и загомонили – вновь одновременно – и направились к Кириллу. Он стоял непоколебимой стеной, и гости были вынуждены остановиться, о чем-то гомонили, размахивали руками перед самым его лицом, и когда это ему надоело, сказал коротко и сердито:

      – Пошли!

      И рукой показал направление. Он чувствовал себя здесь хозяином и вел соответственно, и вдруг увидел, как двое африканцев – один за другим – юркнули в окно. Они перехитрили его, заходили с фланга, и Кирилл заорал, бешено вращая глазами:

      – Пш-ш-ш-ли!

      Африканцы нисколько его не испугались, закричали беспорядочно и вдруг бросились вперед. Это произошло так неожиданно, что Кирилл упал. На него, лежащего, кто-то даже дважды наступил, он смог подняться в конце концов и, обнаружив, что непрошеные гости – все, до единого – уже в доме, бросился следом за ними. Африканцы выбрасывали в окно коробки с провизией и делали это так споро и слаженно, будто ничем, кроме грабежей, в своей жизни больше не занимались. Кирилл возмущенно ухнул и бросился вперед, но в ноги ему нырнули сразу трое, он упал, хотел быстро подняться, но не успел – его ударили по голове чем-то тяжелым,