Помеченный смертью. Владимир Гриньков

кротко попросил Морозов.

      Чертов «волосатик»!

      – Я не того ожидал, когда шел к вам! – все еще кричал Бородин, правда, уже остывая.

      – А чего вы ожидали?

      – Помощи.

      – Помощь не может быть абстрактной, такой, знаете – вообще. Я должен сначала обнаружить причину происходящего с вами и только потом действовать. А я ее не вижу – этой причины! Не вижу! Все у вас нормально – на словах, – все без проблем. И едва я пытаюсь копнуть глубже – вы выпускаете иголки, как еж.

      Морозов слишком, наверное, увлекся, обличая, и сам это почувствовал.

      – У меня метод простой и эффективный, – сказал он, мягчея голосом. – Нахожу причину, провожу после этого с пациентом все необходимое – и через пару недель человек забывает о своих трудностях.

      «Через пару недель» – это звучало очень заманчиво. Бородин вздохнул, не сдержавшись. Морозов неожиданно засмеялся.

      – Самые сложные пациенты – предприниматели. Они всегда очень собраны, мозги у них работают четко, как калькулятор, и еще – они никому никогда не доверяют, даже врачу.

      Морозов склонился и заглянул собеседнику в глаза.

      – А в таких случаях нельзя сохранять трезвый рассудок. Надо расслабиться. Доверие и полная открытость – тогда у нас с вами все получится.

      Его голос звучал тихо и завораживающе – почти шепот. У Бородина почему-то потеплели ладони.

      – Полное доверие, – продолжал Морозов. – Это даже не исповедь. Это другое. Шелест, шум, шаги, шорох, шмель шуршит…

      Бородин даже не сразу уловил, что речь Морозова стала бессмысленной и бессвязной, только вот этот звук и остался – ш-ш-ш-ш, от него кружилась голова и тяжелели веки. Голос говорившего стал немного громче и звучал как будто издалека. Бородин теперь вновь улавливал слова:

      – Я вам помогу. Но – полное доверие. Непременное условие. Я знаю, что делаю. Через две недели все придет в норму. Требуется только ваше согласие.

      Пауза – и вдруг коротко и громко, как вскрик:

      – Вы согласны?

      – Да! – так же громко и для самого себя неожиданно ответил Бородин и очнулся.

      Морозов склонился над ним, внимательно вглядываясь в глаза.

      – Как вы себя чувствуете?

      – Нормально, – ответил Бородин.

      – Какие-нибудь неприятные ощущения есть?

      – Голова немного побаливает.

      – Вы за рулем?

      – У меня шофер.

      – Отлично. Не садитесь сегодня за руль. И вообще будет лучше, если поедете домой. Вам надо отдохнуть. Три или четыре часа сна.

      – Я столько днем не сплю, – слабо улыбнулся Бородин.

      – И тем не менее.

      Морозов сделал какую-то пометку в лежащем перед ним блокноте.

      – Я жду вас завтра в двенадцать.

      – Хорошо, – отозвался Бородин.

      – Пожалуйста, сегодня – никакого алкоголя, снотворных, наркотиков.

      – Наркотиков? – удивился Бородин и как-то пьяно качнул головой. – Я не… Я не…

      Морозов склонился над ним и приподнял веко.

      – Ничего, – сказал после паузы. – Все будет в порядке.

      Бородин, ступая на ватных ногах, спустился к машине. Сел на переднее сиденье, коротко и не очень четко сказал водителю:

      – Домой!

      Он