Краса непутёвая. Александр Николаевич Лекомцев

очень даже запросто. – То, что ты – дура отмотанная, я в курсе.

      Он стал надевать на себя старую серую штормовку, копаться в карманах. Кое-какая мелочь нашлась. Вышел на кухню, где бардак был полнейший. На столе просто грудой стояла посуда… огромной грудой. Гера надел на ноги туфли, которые совсем недавно выглядели не так уж и плохо. Взял в руки, первое попавшееся под руки, ведро и, открыв двери, шагнул за порог дома, на улицу.

      В районной больнице, в довольно уютной, двухместной палате, под капельницей, лежала Ирина. Она смотрела в потолок, стараясь ни о чём не думать. Её соседка по палате, белокурая девица, не старше Ирины, лежала, отвернувшись лицом к стене.

      В палату вошла процедурная медсестра. Прижав тампоном то место на руке Ирины, куда совсем недавно в ослабленный организм Татану проникало лекарство, она быстро вынула иглу.

      – Говорят, что когда у меня всё такое… несчастье получилось, произошло, – с горечью сказала Ирина,– ребёнок мой… шевелился.

      – Какой там ребёнок? – Подала голос медсестра.– Скажи спасибо, что сама жива осталась.

      – Его можно было спасти! – Стояла на своём Ирина.– Можно! Я знаю! Я чувствую…

      – Его? Никак… при таком кровоизлиянии! Да и ты, Ира, поздновато сюда была доставлена. Я понимаю, далеко. Расстояние большое. Ехать нам до Заметного – не ближний свет.

      – Люди говорят, что моего ребёнка можно было спасти! Я буду жаловаться!

      – Жалуйся! Только не мне, а главному врачу. Я всего лишь – процедурная сестра. Спасибо бы ты хоть сказала медикам за то, что они тебе жизнь сохранили…

      – Зачем такая жизнь?

      – Ты, извини меня, в сущности, самая большая, а не маленькая дура, если такое говоришь. Меньше надо было нервничать и не торопиться… совокупляться с кем попало и в таком раннем возрасте. Всё должно быть по-человечески, а не так, как это случается у беспризорных собак.

      Сказав это, медсестра взяла в левую руку стойку-капельницу, и вышла за дверь палаты. Ирины заплакала… в голос. Её соседка соскочила на ноги и громко сказала:

      – Прекрати ты выть! У меня тоже самое получилось, но я же не вою!

      – Не могу я просто… Как представлю всё это, то… Ведь он умер.

      – Кто умер, Ирка? Разве может умереть тот, кто ещё не родился, кого ты ещё не выносила? Так что, не вой! У меня тоже точно так же получилось, прямо в школе, на уроке истории. Кому-то было смешно, а мне, хоть волком вой или тигром рычи.

      – Люди все разные, Наташа. Может быть, и я со временем зачерствею.

      Соседка по палате встала со своей постели и подсела к Ирине на кровать. Они обнялись и беззвучно заплакали в один голос.

      Настроение у Гракова было не таким уж и плохим. Он, всё-таки, нашёл денег на полуторалитровую бутылку с пивом и теперь, бродя в недалёком от посёлка предгорье, допивал её. Попадались и грибы. Граков изредка наклонялся, чтобы срезать маслёнок или боровик.

      Издалека он увидел сразу несколько маленьких подосиновиков. С большим воодушевлением и радостью он пошёл к ним. Даже встал на колени, чтобы не пропустить