Заземелье. Надежда Волгина

предыдущий вопрос повис в воздухе.

      – Все уже работают. Здесь день начинается рано, – не глядя на меня, ответил Филипп. Невольно пришла в голову мысль – он когда-нибудь улыбается? Или улыбаться тут запрещено? – С завтрашнего дня ты тоже будешь соблюдать режим.

      – Как раб на плантации? – едва слышно пробурчала я.

      – Что? – Филипп повернулся ко мне. По его лицу было заметно, что он погружен в мысли, и мои слова через одно достигают цели.

      – Ничего особенного. Это я так…

      Наконец, коридор закончился, вернее вывел нас в круглую огромную комнату, такую же черную и со множеством дверей. Потолок удерживали несколько десятков колонн.

      – Ничего себе!

      Никогда не видела таких площадей в помещении. В центре комнаты возвышался пьедестал с чем-то по виду напоминающим кафедры, расположенные по кругу.

      – Это церемониальный зал, – коротко пояснил Филипп, сворачивая в сторону. – Здесь мы проводим общие собрания.

      Он открыл одну из дверей, и мы очутились в менее просторной, но все-таки достаточно большой комнате, заставленной столами. Кафе или столовая, промелькнула мысль. И тут все черное, даже посуда, которую я разглядела на одном из столов, к которому и направился Филипп.

      Как по команде, стоило нам сесть за стол, в зале появился молодой парень с объемным подносом в руках. Пока он расставлял тарелки, я рассматривала его с нескрываемым интересом. Высокий, красивый и смуглый. У них тут все что ли такие? Парень не был похож на Филиппа в прямом смысле слова. Более худощавый, даже какой-то хрупкий, с тонкими, почти детскими, чертами лица и прямыми волосами, гладко зачесанными и собранными в хвост. С другой стороны, он был словно братом Филиппа. Черные волосы и глаза, смуглая кожа и такая же пронзительная красота. Только одеты они были совершенно по-разному. В отличие от дорогой одежды Филиппа, на парне был надет костюм такого же зеленого цвета, как мой халат, и, судя по виду, сшитый из той же ткани. Смотрелся он на нем мешком и сильно смахивал на спецодежду. Я спросила Филиппа, в чем причина такой разницы?

      – Цвет и вид одежды характеризует принадлежность к определенному слою социальной лестницы. Он, – Филипп кивнул в сторону удаляющегося парнишки, – находится на самой низшей ступени.

      – А я, тоже? – от такого заявления я даже забыла, как сильно проголодалась.

      – Для женщин существует всего одна ступень, – спокойно пояснил Филипп, принимаясь есть вкусно пахнущее овощное рагу.

      – Самая низшая?! – я потрясенно уставилась на него. Вот это дискриминация. Да они дикари какие-то, варвары! Куда же я попала? Теперь мысль о рабстве не казалась мне уже смешной.

      – Единственная! – Филипп серьезно посмотрел на меня. – Ешь, у нас не так много времени.

      Я придвинула к себе тарелку с салатом, машинально отмечая, что приготовлен он очень вкусно. Несмотря на грустные мысли, с едой я расправилась моментально. Овощное рагу было сдобрено тушенкой. Я не удержалась от вопроса, хоть и дала себе слово больше ничего не спрашивать от обиды за нас – женщин:

      – И