Дважды рождённые. Константин Ганин

и выкручиваться. Но те же самые чувства не позволяли ему сказать ей правду. Не будь той встречи в «реальке», он даже, наверное, считал бы себя влюбленным в Альку. Но теперь он не мог спутать, он знал, что не сможет любить её так, как она заслуживала того. Что он мог сделать? Ничего. Он сидел и ждал, мучаясь и зная, что за этой розовой скорлупой плачет очень близкий для него человек. Он мог теперь понять и её чувства, и её боль. Но он даже не догадывался, он не мог предположить раньше, что она любит его. Так они и сидели: рядом и каждый в себе. Сидели до заката. Наконец, в полной тишине, она грациозным движением перекинула гибкое розовое тело на соседнюю ветку и ушла, так и не дав сказать ему успокоительных и примиряющих слов. Игорь смотрел ей вслед и понимал, что вместе с ней в темноту от него уходит весь её чудесный и озорной мир, её шутки, её нежность, её мама, искренние и честные разговоры обо всём, прогулки по лесу.

      Сердце болезненно сжалось. «Ну вот, поздравляю. Теперь ты действительно один».

      – 4-

      Саша выросла в лесу. Нет-нет, не подумайте, пожалуйста, что она была дикаркой, что её воспитывали волки и тому подобное. Просто их дом стоял в лесу, и играть с белками или кормить подходящих к ограде оленей для неё было так же естественно, как для других ребят резаться в сетевые игры в своих Шеллах. Саша имела всё то, чего были лишены практически все остальные. Она могла носиться по траве босиком, купаться в прохладной воде маленького лесного озера, могла просто валяться на траве или играть с любимой собакой – безмерно ласковым ретривером по имени Алекса. Она была с детства окружена заботой и лаской, у родителей она была одна, и поэтому те в ней души не чаяли. Что уж говорить про стариков? Дедушки да бабушки могли бы от неё и не отходить совсем, позволь она им делать это.

      Мир, в котором жила Саша, был параллельным тому миру, в котором мы уже путешествовали с тобой, читатель. Нет, не в фантастическом или мистическом смысле, её от мира Шеллов не отделяло ни время, ни пространство. Ну, может быть, только несколько десятков километров да несколько слишком узких туннелей с шлюзами на каждой стороне, да стена непроходимого леса. Таких семей, как у них, было немного. Сколько? Саша не знала. Родители не старались прибиться к остальным. Остальные, наверное, не старались прибиться друг к другу, но в гости ездили регулярно, помогали и заботились друг о друге.

      Родители и их друзья были далеко не бедными людьми, Саша поняла это только повзрослев, а до этого – не то, чтобы не знала – её этот вопрос не беспокоил. Она просто знала, что у них всегда есть то, что хочет она или её домочадцы. Вопрос о бедности или богатстве возник неожиданно, когда Саша, катаясь по городу в своем социальном Шелле, вдруг увидела яркий, перламутровый «Леопард», полностью металлический, без признаков синтетической шерсти. Вид этой машины был настолько жесткий, что девочке в её подростковом нигилизме тоже захотелось иметь Шелл, который даже на вид не предполагал в свой адрес нежностей или сюсюканья. Приехав домой, Санька первым делом деликатно, как и положено единственной и любимой дочке, вломилась с просьбой к отцу и встретила категоричный