Я признаюсь. Анна Гавальда

тактильных стишков, конечно, очень красива, но это типичный приемчик съема, причем прекрасно отработанный. Судя по всему, он уже тысячу раз его применял, раз знает их все наизусть.

      К тому же у меня вовсе не длинные волосы.

      Так что там, наверху, молчать, подытожим перед наступлением. Маршрутный лист предельно прост: здрасте, мсье. Добро пожаловать, мсье. До свидания, мсье.

      Было приятно.

      В-третьих: только не у меня. Только не там.

      – О чем вы думаете? – забеспокоился он.

      – О номере в гостинице.

      – О боже, – простонал он, якобы шокированный, – пушкинские героини… Мне стоило остерегаться.

      Возбужденно улыбающийся поэт – это действительно очень соблазнительно.

      Я смеялась.

      – О смех, ты открываешь мне свою небесную обитель…

      Лучше и не скажешь.

      3

      После череды событий, после кроличьей норки с червонной пуговкой иль рубиновым фермуаром[10], после круглого милого неприступного зада и тайного хода, таящегося меж двух холмов, куда врагу не подобраться[11], после нескольких часов прекрасных глупостей и болтовни на старом добром языке былых времен, когда мы уже отдыхали и он прижимал меня к себе, я спросила его:

      – Ну а ты сам?

      – Что я?

      – Это всё штуки, которые ты вычитал в книгах, ну а ты сам можешь сварганить хоть что-то прямо сейчас? Для меня?

      – Ты о чем, о ребенке? – будто бы ужаснулся он.

      – Да нет же, идиот. О стихотворении.

      Он так надолго замолчал, что я уж подумала, что он уснул, и, кстати, собиралась последовать его примеру, когда он вдруг приподнял прядь моих волос.

      Поглаживая на моей ягодице усики моего Мушуки, он прошептал мне на ухо:

      Святой Георгий ночи краткой,

      Горжусь лишь тем я, что украдкой

      Смог нужные слова найти,

      Чтобы к дракону подойти.

      Я улыбнулась в темноте и стала ждать своего часа.

      Я не хотела засыпать. Заснуть значило бы довериться, отдаться.

      Конечно, я уже страдала вопреки самой себе, еще бы. Когда кто-то тебя смешит, сколько ни отрицай, но твое сердце уже поимели.

      4

      В итоге я поехала на ИВОНе в 06.06.

      Меня окружали примерно те же люди, что были несколькими часами ранее на станции «Шатле», разве что уборщики из другой смены.

      Все в состоянии коматоза.

      Прижавшись лбом к стеклу, я жевала воображаемую жвачку, чтобы не так сильно сжимало горло.

      Мне очень хотелось плакать. Я цеплялась за всякие глупости. Усталость, холод, ночь… Я твердила себе: «Все потому, что ты не выспалась, но вот сейчас ты примешь душ и сама увидишь, станет легче». Я выставила звук на максимум, чтобы снова заглушить все остальное.

      В наушниках пела Адель. Я обожала ее голос. Он был моим собственным. Все время на грани надрыва. Ну и, конечно, до конца песни я не выдержала.

      Что ж, по крайней мере не нужно будет смывать макияж.

      Отыметь,

10

Отрывок из «Блазона о вагине» Клода Шаппюи (ок. 1500–1575).

11

Отрывок из «Блазона о заде» Эсторга де Болье.