Княжна Дубровина. Евгения Тур

куплю другое, а где дыра, чинить не позволю – бросить прикажу, и кончено!..»

      – О чем ты думаешь, Анюта? – спросила Маша. – Я тебя такой еще не видала! Сидишь одна, глядишь в окно и молчишь!

      Но Анюте не хотелось рассказывать, о чем она думала. – Рассуждаю сама с собой, – отвечала она уклончиво.

      – Вот как! Ты и рассуждать стала! Я этому очень рада, потому что всегда тебе выговаривала, что ты все делаешь с маху, не думая.

      – Ну, теперь я буду думать, когда сделалась такой особой, что все могу, – заявила Анюта важно и серьезно.

      – Но что же ты можешь, – возразила удивленная ее словами Маша, – ты еще дитя!

      – Это не мешает. Я, например, могу тебе подарить сервиз – и чайный, и столовый.

      Маша засмеялась.

      – Во-первых, – сказала она, – не можешь, во-вторых, если б и могла, надо знать, возьму ли я его.

      – Как не возьмешь? Почему?

      – А потому что мне своего довольно и чужого не надо. Я на чужие деньги не льщусь.

      – Чужие! Мои-то деньги тебе чужие! Ну, Маша! – Анюта удивленно и печально взглянула на Машу.

      – Ты еще мала и многого не понимаешь. Предлагать-то легко, да взять трудно. Надо сперва заслужить уважение, чтобы люди близкие согласились взять у тебя.

      – Разве ты меня не любишь? – удивилась Анюта.

      – Люблю, но уважать тебя мне пока не за что. Вот когда ты станешь большой, и притом хорошим человеком, то и заслужишь мое уважение. От избытка и отдавать нетрудно – надо отдавать, лишая себя. А кто не умеет лишать себя, у того не останется денег, чтоб их отдавать другим. Тот рад бы и беде помочь, да нечем, все уж потратил на свои прихоти! Ты должна быть строга к себе и внимательна к другим.

      Анюта опять задумалась.

      Строга к себе! Что-то такое непонятное говорит Маша. Она никогда ко мне строга не была, а теперь хочет, чтоб я сама!..

      Рано легла спать в тот день Анюта, утомленная и смущенная. Вчера устала она от прогулки и беготни, а нынче – от размышлений. Голова ее шла кругом, и, когда она засыпала, перед ее взором мелькали и колясочка с крошечной лошадкой, и сервиз, и нищий, и Маша, и крыша маменьки, с которой капает, капает!.. И книги, и она тащит их, тащит… И вдруг все спуталось, и она проснулась от ярких лучей солнца, которые через белые занавески дотянулись до ее постели, отыскали ее там и блеснули ей прямо в глаза. Она приподнялась. Комната была пуста. Ни Агаши, ни Лиды – они уж встали, она одна проспала. Анюта вскочила, умылась, оделась и побежала в столовую. Там уже все пили чай, и Маша, как всегда, его разливала.

      – А вот и княжна, – засмеялся Митя. – Как изволили почивать, ваше сиятельство?

      Анюта, не вчерашняя, а прежняя, сказалась тотчас. Она обидчиво проговорила:

      – Я вам не позволю насмехаться надо мной. Какие вы все неблагодарные! Как вы несправедливы ко мне!

      – Это что за новость! – воскликнул Митя.

      – Я вчера весь день думала, как бы мне сделать вам приятное, а вы надо мной только