Княжна Дубровина. Евгения Тур

путь, болтая и смеясь без умолку.

      Анюта пребывала в самом приятном расположении духа: она ни с кем не спорила, неслась то впереди всех, то сворачивала в стороны, то забегала назад, распевала, как жаворонок по весне, и легкостью и быстротой своих движений напоминала птичку, порхающую в голубом небе в светлый солнечный день. Она чувствовала в этот вечер особенное влечение к Мите, который своим чтением заворожил ее. Взявши его за руку, она и ласковыми словами, и шутками заставляла его, почти против воли, бежать с ней взапуски по тому самому песчаному полю, по которому так лениво, ворча и сетуя, шла она утром. Теперь она была возбуждена и не чувствовала усталости.

      Ей казалось, что она пробе́гала бы так всю ночь без устали. Не одно замечание сделала ей Маша, когда они вышли на улицы города, прося ее идти чинно и говорить потише. Когда Анюта воодушевлялась, ее трудно было унять и заставить вести себя разумно.

      – Края не знает, – говорил о ней Митя, когда сердился на нее.

      – Ах, как я счастлива! – воскликнула Анюта, всходя на крыльцо своего домика. – И скажу вам, мне было так весело, так весело, что я никогда не забуду нынешнего дня! Вот мы и дома! И как хорошо дома! Право, я так счастлива, что ничего на свете не желаю.

      И Анюта бросилась в покойное кресло, стоявшее у окна.

      – Даже и богатства не желаешь, – сказала Маша, посмеиваясь над ней.

      – Даже и богатства, – отвечала Анюта, тоже смеясь, – но только нынче, а завтра, разумеется, пожелаю, непременно пожелаю.

      – Да, тебе всегда надо поставить на своем, – сказала Маша, – это нам не новость, но вот что я скажу тебе…

      Маша вдруг замолчала, увидев в дверях мужа. Его лицо испугало ее. Он вошел в дом веселый и спокойный, а теперь стоял в дверях гостиной бледный и смущенный.

      – Что с тобой? – воскликнула испуганная Маша.

      – Поди сюда, – сказал он взволнованным голосом и пошел в свой кабинет, куда за ним последовала Маша. Она вошла, и он запер дверь за собой.

      – Что случилось? – спросила Анюта у сестер.

      – Что-то случилось! – глубокомысленно произнесла Лида со своим простодушием, всегда возбуждавшим общий дружный смех.

      – Умна! Нечего сказать! – воскликнула резко Анюта. – Угадала, очевидно, что случилось что-то, но что?

      – Маша придет сейчас и нам все скажет, – заметила Агаша.

      Но Маша все не приходила, и усталые девочки пошли к себе, сняли свои нарядные платья и стали умываться, готовясь лечь в постель, но не ложились, потому что тревога и любопытство гнали от них сон. Они сидели молча на своих кроватях, ожидая Машу, но Маша не шла. Лида и Лиза улеглись, наконец, и тотчас уснули.

      – Пора, кажется, и нам спать, – сказала Агаша.

      – Не лягу, ни за что не лягу, я хочу знать, что случилось, – упорствовала Анюта.

      В эту минуту послышались шаги Маши, но она вошла не к детям, а в свою, смежную с ними комнату.

      Анюта мигом прыгнула туда и, растворив дверь, вошла. Маша стояла у своего столика, лицо ее было смущенно