Красавчик. Л. Кормчий

понимал, что нужно от него этим людям, но чувствовал, что впереди его ждет нечто страшное и беспощадное.

      В участке он встретился с Митькой. В вонючей, грязной, полутемной арестантской находилось человек шесть всякого сброда. Среди них, как человек бывалый, восседал Митька, совсем спокойно рассказывая о чем-то, точно все случившееся было каким-то пустяком.

      Увидев Красавчика, он изменился в лице.

      – Ты? – злобно вырвалось у него. – Не сумел и этого сделать?! Эх…

      Но жалкий, перепуганный вид товарища остановил ругательство, готовое сорваться с уст.

      – Эх, брат! – с укоризной покачал Митька головой. – Засыпал ты меня… Да и себя… Ну, да не впервой – ладно! Тебя бы вот выпутать только.

      И на следствии в сыскной полиции Митька всячески выгораживал товарища. Даже снес терпеливо пару пощечин, которыми наградил его сыщик, будто бы за запирательство.

      У Красавчика сначала было желание выпутаться из истории, но потом желание это пропало. Митьку не выпустят с ним – об этом говорил и сам Митька, – а жить без него Красавчику казалось совсем скверно. Крыса его не пугала – жил он у нее и до знакомства с Митькой. Просто чувствовал, что тоскливо будет ему без Митьки, к которому он привязался, точно к родному. И Красавчик решил разделить Митькину участь. Как бы тяжела она ни была, все же легче чувствовать возле себя друга. Кроме того, и Митьке, глядишь, не так скучно будет. И Красавчик решился.

      На суде он неожиданно для товарища заявил:

      – Мы вместе работали. Я всегда помогал ему.

      И солгал так просто, так беззастенчиво, что даже судья удивился тону, каким Красавчик сделал свое заявление.

      – Вместе работали? – переспросил он. – Как это работали?

      Под проницательным взглядом судьи Красавчик смешался.

      – Воровали… – краснея, чуть слышно выдавил он. Митька так и впился взглядом в товарища.

      Тот улыбнулся в ответ, и Шманала понял, в чем дело. Он нахмурился, а в сердце между тем шевельнулась признательность, зажглась теплая искорка.

      Их осудили. Оба попали в тюрьму для малолетних. Митька второй раз уже вступил в ее стены и держался как человек бывалый. Он даже гордился слегка знанием тюремных порядков и не без важности посвятил в них приятеля.

      – Недолго тут мы побудем, – заявил он Красавчику в первый же день пребывания в тюрьме.

      – Выпустят? – осведомился тот.

      Митька засмеялся.

      – Выдумал тоже! Прямо винта нарежем[6].

      Первое время жизнь в тюрьме показалась Красавчику не хуже жизни у Крысы. Он находил даже, что работать в столярной мастерской гораздо лучше, чем торчать на улице и собирать милостыню. Однако не прошло и месяца, как стало грустно и тяжело. Подневольная работа, грубые окрики надзирателей, наказания делали жизнь в тюрьме день ото дня все тяжелее. И Красавчик загрустил, стал вянуть, словно срезанный цветок. Ложась на чистую, хотя и грубую постель, мальчик вздыхал, вспоминая грязные нары, на которых приходилось спать у Крысы. Там он вставал, уходил из дома и,

6

Наре́зать винта́ – убежать (жарг.).