Игра треугольника. Виталий Владимиров

брачного свидетельства проник в недра нашей подруги.

      Балеринка

      Налетал ветерок, ершил листву лип, солнце, сильное летнее солнце играло в прятки с нами, и не верилось, что смерть также реальна, как облупившаяся краска на скамейке в городском саду. Мы сидели рядом, потому что так было нужно ей, не помню кто, кажется, моя мать, сказала, погуляй с ней, отвлеки девушку от черной тоски…

      С соседкой по лестничной площадке я не был знаком – нас свело несчастье – у нее умер совсем еще нестарый отец.

      Чем может отвлечь первокурсник несчастную молодую особу?

      Я не был от нее в восторге: невысокая, с фигурой, на строении которой сказались занятия балетом – плоская грудь, тяжелый низ и развернутые ноги с толстыми икрами. Плюс морщинистые губы и светлые усики на верхней дуге.

      Я сочувственно молчал, как рыба, не знал, о чем говорить, может тем и стал привлекателен, она вытаскивала меня то погулять, то на выставку и регулярно приглашала к себе домой послушать музыку. По тем временам иностранные пластинки-гиганты были редкостью, и мы часами просиживали на диване под оркестр Поля Мориа или блюзы Элвиса Пресли.

      И конечно, стали целоваться. Она не очень-то умело, но с готовностью отвечала мне, когда же я пытался забраться под юбку, то получал яростный отпор. Она выворачивалась со змеиной гибкостью из моих объятий и тут же снова прислонялась ко мне.

      Будучи невероятно застенчивым, я все-таки, отважился спросить – я тебе не нравлюсь?

      В ответ она рассказала мне, что ее, восьмиклассницу, изнасиловал друг семьи, что она боролась за свою честь из последних сил, но потерпела сокрушительное поражение. Была порушена ее невинность, ее вера в людей и, главное, ей претила любая форма физического контакта с сильным полом. Я единственный, кто ей не противен, но при одной мысли об ЭТОМ у нее начинаются судороги… Почти как у той, что склещенилась с шофером такси на верхней площадке лестничной клетки, подумал тогда я.

      Своим признанием она сняла табу умолчания с запретной темы – мы могли теперь обсуждать что-то ранее недоступное, к тому же она предоставила мне право на инициативу, мол, я не против, но…

      Ах, непротив! И я интуитивно уравнял шансы – поделился своим “горем” – после наших пустопорожних упражнений мне было мучительно больно в паху от переполненных, готовых лопнуть, яичек.

      Похоже, сказанное произвело неслабое впечатление, ей и в голову не приходило, что мужчины тоже могут страдать, как женщины от менструаций, абортов и родов, она стала податливей, как будто меж нами состоялось негласное согласие – мы оба хотим ЭТОГО и залог успеха в нашем постепенном, но сближении.

      При поцелуях я уже свободным художником бродил рукой под шатром юбки по изгибу ее бедер, забирался под резинку трусиков и только, когда пытался встать бивуаком в жестких зарослях промежности, мягко отторгался. Я обиженно откидывался, но она уже сама удерживала меня в прежней позиции.

      Женская логика неподвластна нам, мы ждем в унынии