Лекция «Смена поколения и трансформация семьи». Екатерина Шульман

будем.

      – Надо головой было думать, а не устраивать экстремальный слалом. Подождем еще немного. Сделаем попытку выехать. Не получиться, тогда и палки в руки. А так бросать «Буран» нельзя. За ночь его накроет наледью по макушку, и, если он вмерзнет в лед, мы его уже не спасем.

      Толик трясущимися руками стал разжигать паяльную лампу.

      – А вот это ты зря задумал. Согреться – не согреешься, а еще сильнее замерзнешь.

      Он опять отмахнулся и когда лампа, выбрасывая струю огня, загудела, стал отогревать руки.

      Через полчаса мы предприняли попытку высвободить снегоход.

      – Ты сразу не газуй, попытайся выехать на малых оборотах, а то сразу зароешься.

      – Ну хоть тут-то меня не учи.

      И Толик опять сделал все наоборот. Осторожно уселся на сидение, завел «Буран» и нажал на гашетку до отказа, двигатель взревел, из-под гусениц вырвался шлейф мокрого снега и воды, и, кроша корку льда, проламывая наст утрамбованной полосы, снегоход полетел вперед. До кромки наледи оставалось не более десяти метров, когда из-под капота пошел дым, запахло жженой резиной, последовал удар – вариаторный ремень разлетелся в клочья. «Буран» снова увяз, гусеницы забило шугой.

      Нам пришлось вновь заваливать его на бок. Радовало то, что здесь уже не было топкой снежной жижи, и вокруг можно было свободно передвигаться на лыжах.

      – Все. У меня руки стали как грабли, замерзли и не сгибаются. Менять ремень я не буду. Пусть «Буран» тут хоть вообще провалится под лед. Ты как хочешь, а я пошел.

      Толик одел лыжи и стал оглядывать местность. Темная мгла уже давно зависла над озером, матовой дымкой заслонив очертания гор. В пелене морозного воздуха не просматривался даже берег. Только небосвод подсвечивался упавшим солнцем.

      – Флаг тебе в руки. Дорогу, думаю, найдешь. Зарево у тебя всегда должно быть за спиной. Здесь блудить негде. По прямой до избы чуть более шести километров. А я постараюсь заменить ремень и, как только вытащу «Буран», догоню тебя.

      Толик долго топтался на месте, проявляя нерешительность. Тут я понял, что он совершенно теряет ориентировку и не понимает, где мы сейчас находимся и в какую сторону идти. Он махнул рукой и, оглядываясь, пошел практически в противоположную.

      – Ты куда? Держи курс на прогоны с сетями, а там по бураннему следу выйдешь к избе, – я показал направление рукой. – Если не уверен в себе, то возвращайся по бураннему следу путика, но тогда будет длиннее на три-четыре километра.

      – Задолбал ты меня своими учениями, – засопел он, поправил на плече ружьё и все же двинулся в направлении проложенного нами, еще не закольцованного путика, и скоро растворился в пелене тьмы.

      Немного подождав, я улегся рядом со снегоходом и стал очищать гусеницы и катки, потом заменил ремень. Фуфайка на груди предательски трещала, увеличивая количество дыр, и щетинилась вывалившейся наружу ватой.

      Через