Принимая во внимание. Станислав Рем

ли действует Пекин или нет? А что говорить про тех, кто Китай знал только по сводкам газет? Одни преподаватели твердили, будто там победила мелкая буржуазия, скрывающаяся под маской революции, и что Мао правильно делает, когда расправляется с ней. Другие отстаивали свою точку зрения, вроде бы Мао – китайский вариант Иосифа Виссарионовича, и в Пекине уже складывается культ его личности. Третьи доказывали: Китай идёт по своему собственному, азиатскому, пути развития, который в корне отличается от советского, но это не значит, что его путь ошибочный.

      Одним словом, в наших головах после такой неоднозначности творился полный бардак. Но из всего сказанного, выслушанного, продискутированного, обговоренного, выспоренного, с пеной у рта выкричанного, вывод возникал один, и он являлся вопросом, на который никто нам ответить так и не смог. Как так получилось, что одна страна строящегося коммунизма не может помириться с другой страной строящегося коммунизма?! Вместо ответа слышалось молчание. Очень вопрос оказался больной… А после молчания поползли слухи. Разные. Чаще всего пугающие.

      Когда я поступил в институт, то на первой лекции по истории взаимоотношений нашей страны с Китаем профессор Клюев прочитал нам, первокурсникам, строки из Маяковского:

      Мы всем рабам рады помочь,

      Сражаясь, уча и питая,

      Мы с вами, китайцы! – Прочь

      Руки от Китая!

      Рабочий, разбойничью ночь

      грому, ракетой кидаю

      горящий лозунг: «Прочь

      руки от Китая!»[8]

      Прочитал красиво, с выражением. Как заметил тогда мой сокурсник, Игорь Теряев, «смачно».

      Чуть позднее мы кое-что узнали про Клюева. Поговаривали, будто Николай Фёдорович перед войной выполнял какую-то особую миссию в Пекине. Но сам он никогда не подтверждал эти слухи. Хотя, скорее всего, так оно и было. Клюев знал о Китае много. Очень много. Столько, сколько мог знать человек, побывавший там. Именно от него я услышал такое знакомое и одновременно пугающее словосочетание: «культ личности Мао». Мы стали последними студентами, кому он цитировал Маяковского. Будущим первокурсникам он этих стихов не читал…»

      13 марта 1969 года, 11.44

      Глебский первым вышел из здания управления, и чуть не упал, поскользнувшись на мраморном крыльце.

      – Осторожнее, – с запозданием посоветовал Малышев, прикрывая тяжелые входные двери.

      – Какого дьявола в вашем климате делать гранитные пороги? – выругался подполковник, с трудом пытаясь сохранить равновесие. – Они же скользкие!

      – Зато как в столице, – тут же аргументировал майор.

      – Иванова инициатива? – догадался Глебский.

      – А кого ж ещё.

      – Твою мать…

      С трудом преодолев скользкое покрытие, после чего, очутившись на более-менее твёрдой поверхности шершавого льда тротуара, подполковник почувствовал себя несколько увереннее.

      – Ну, братцы, если захотите угробить следующую проверку, то вам это удастся наверняка.

      Малышев

8

В.В. Маяковский. «Прочь руки от Китая!»