Принимая во внимание. Станислав Рем

бригады, – убийца встретил Василия Трифоновича возле двери в подъезд. Либо в самом подъезде, на входе. Удар был нанесён тяжёлым твёрдым предметом по голове. Точнее, в затылочную часть.

      – То есть сзади?

      – Совершенно верно. После чего товарищ полковник скончался.

      – А кровоподтёки на лице? Была драка?

      – Вполне возможно. Думаю, ответ даст милиция. Но с Ларионовым я ещё не созванивался. Ждал вашего приезда.

      – И никто ничего не видел? Не слышал?

      Малышев отрицательно качнул головой.

      – Ценности пропали?

      – Вы имеете в виду личные вещи?

      – Именно.

      – Да, пропали. Портфель. Хороший портфель. Тёмно-коричневого цвета. С двумя замками. Стилизация под крокодиловую кожу. Объёмный. С тремя отделениями. Василию Трифоновичу его из ГДР привезли, кто-то из знакомых. Часы «Сейко», импортные, с серебряным браслетом. Кошелёк с деньгами…

      – Денег было много?

      – Старший лейтенант Козлов утверждает, что в тот день Василий Трифонович при себе имел не более пятидесяти рублей.

      – Кто такой Козлов?

      – Руководитель отдела связи. Секретарь партийной организации управления.

      – Лейтенант – и секретарь? – удивился Глебский.

      – Демократия, – отозвался нехотя Малышев. – Всё по Уставу.

      – Что ж, бывает. Раз вы его сами выбрали. А откуда старшему лейтенанту Козлову известно о деньгах?

      – Козлов и Иванов делали совместные покупки в нашем буфете, – неторопливо ответил Малышев.

      И вообще майор вёл себя спокойно и невозмутимо. Подполковник тут же отметил сей факт и занёс его в свою «книжку памяти».

      – Пятьдесят рублей? Неплохая сумма, – вновь послышался голос Хохлова. – Хватит не только погулять, а ещё и дня три хорошо похмеляться.

      На этот раз Малышев был вынужден согласиться с капитаном.

      – Ладушки… – Андрей Сергеевич приподнялся со стула. – Что Иванов обычно носил в портфеле?

      – Да кто ж его знает? Может бумаги. А может, продукты.

      – Убитый имел привычку брать документы домой? – Следователь тут же ухватился за последние слова майора.

      – Не могу знать! – Малышев замялся. – Лично я никогда не видел, чтобы он что-то выносил из кабинета. А так…

      – Секретарь что говорит? Впрочем, ладно, сам с ним чуть позже пообщаюсь. Почему Иванов покинул управление в первом часу ночи? Это в связи с последними событиями?

      – Да нет. Товарищ полковник постоянно уезжал со службы последним. Говорил, московская привычка.

      Глебскому о данной привычке было хорошо известно. Она зародилась в чиновничьем аппарате столицы ещё при Сталине. Вождь любил работать по ночам. Того же требовал и от подчинённых.

      – У нас в тот день, – между тем продолжал Малышев, – была вечерняя «летучка». Почти до 22.30. Разъехались часов в одиннадцать. Он, судя по всему, задержался.

      – Ну да, если его харчевали в буфете, то здесь не только ночевать, жить можно. Пирожки небось с капустой покупал?

      – Сомневаюсь. –