Принимая во внимание. Станислав Рем

Он был жутко возмущён. Разорался на организаторов. Приказал художников разогнать, выставку закрыть. И вот тут случилась одна прелюбопытнейшая вещь. Если бы распоряжение Никиты Сергеевича поручили выполнить простому исполнителю, среднего звена, то об этой выставке никто, никогда и ничего не узнал. Ну, выставили нечто на Манежной площади. Что – неизвестно! Постояло да закрылось. То ли от холода, то ли от нехватки посетителей. Сплетни бы умерли, ещё не родившись. Но кому, как вы думаете, досталась почётная миссия это сделать?

      – Иванову.

      – Совершенно верно! Другой на его месте просто бы прикрыл лавочку, да и вся недолга. Замок на двери, все по хатам. Однако Василий Трифонович на тот момент уже стал виртуозом. Успел занять пост третьего секретаря Московского горкома партии, стремился к должности второго, а хотелось-то стать первым! Вот потому наш виртуоз и решил выпендриться. Нагнал бульдозеры со строек, и давай утюжить творения современного искусства. На глазах шокированной общественности и западной прессы. А чтобы художники не бузили, ещё и милицию привлек. Тогда арестовали что-то около тридцати человек. Вспомнил?

      – Краем уха до нас эта весточка долетала. И что?

      – Самое странное, Хрущёв остался в край доволен. Он Иванова после этих событий неоднократно задействовал в подобного рода мероприятиях. И Василий Трифонович находился в ожидании, что его звезда вот-вот взойдёт. Да промахнулся.

      – Никита Сергеевич подал в отставку…

      Глебский сделал паузу. А майор не так прост! Эка, как ввернул: «в отставку». Все знали, что это была за отставка[15]. А Малышев перестраховался. Видимо, и здесь жизнь кое-чему учит.

      – Можно сказать и так. Вот тогда-то Василий Трифонович и попал в опалу. За свою преданную Никите Сергеевичу виртуозность… Ну что, двинули пить твой кофе? – Глебский неожиданно понял: более ничего не сможет рассказать Малышеву. Потому что тот только что закрылся. А закрытых людей подполковник остерегался.

      А рассказать было о чём. Исполнитель-виртуоз пришёлся не ко двору новой кремлёвской команде. По Лубянке бродили правдоподобные слухи, будто Иванов писал доносы на первого секретаря Московского горкома партии Егорычева, когда тот попал в немилость к новоиспечённому Генеральному секретарю ЦК КПСС, но это Иванова не спасло. Сам подполковник тех документов не видел. Но перед отъездом в коридоре управления услышал одну фразу, вскользь брошенную руководителем седьмого отдела, с которым только что беседовал об Иванове: «Слава богу, хоть ни одной более строки мы от этой гниды не увидим!» Эти слова говорили о многом.

      Непосредственно перед вылетом Глебский встретился с бывшими сотрудниками Иванова по Московскому горкому партии. Большинство из них играло в молчанку, не желая вспоминать недавно минувшие дни. Но два человека, из тех, кто «ушёл» из горкома вместе с Василием Трифоновичем, кое-что поведали о «несколько туманном и скользком» прошлом теперь уже покойного Иванова. К примеру, вспомнили как тот «захомутал» и на себе женил племянницу первого заместителя председателя

15

Октябрьский пленум ЦК 1964 года, организованный в отсутствие Хрущёва, находившегося на отдыхе, освободил его от партийных и государственных должностей «по состоянию здоровья».