Принимая во внимание. Станислав Рем

руководитель Тындинского райкома Глушков, начальники областных управлений УВД и КГБ, трое членов обкома партии из Магдагачинского и Зейского районов. А Степан Степанович всё молчал. Он не знал, с чего начать. А начинать следовало.

      Аврамеев ещё раз просмотрел телеграмму. Мысленно выругался. Если бы ЦК промолчало, как и раньше, никак не отреагировало на происшедшее, или отреагировало, но только наверху, то он бы как-то справился с ситуацией на месте. Самостоятельно. Ну, пошли бы слухи, да и бог с ними… Пресекли бы! Впервые, что ли? Вон, в Сковородинском районе в прошлом году, по осени тоже стычка с китаёзами произошла, до крови дошло. И ничего. Поболтали да позабыли. Секретарю парторганизации и председателю колхоза по машине выделили, так те сами всем рот прикрыли. «И тут бы справились. Так нет же, б… – выматерился в мыслях первый секретарь обкома. – Открытая Нота протеста, чтоб их!..»

      На столе перед Степаном Степановичем лежал текст заявления ЦК КПСС, который завтра должен был появиться в центральной прессе. Текст Аврамеев получил полчаса назад. Как и секретари других обкомов. За прошедшие полчаса Степан Степанович все написанное буквально вызубрил, вбил в свою память. Потому как в отличие от других обкомов данное послание касалось его области самым непосредственным образом. Аврамеев предполагал, что в городе, а то и в области, особенно в приграничных районах, могла начаться паника.

      Рука медленно провела по правительственной телеграмме. Пальцы с силой вжимались в бумагу, словно пытаясь прочувствовать выпуклость букв. Наконец Степан Степанович тяжело вздохнул, поднялся со своего места председателя и произнёс:

      – Товарищи! Вчера, второго марта, китайскими провокаторами, с санкции правительства КНР, была варварским образом нарушена государственная граница Союза Советских Социалистических Республик.

      В зале прошёл ропот. Степан Степанович поднял руку:

      – Разрешите зачитать Ноту руководства нашей партии и правительства, после чего мы с вами обязаны обсудить создавшееся положение.

      В зале нависла напряжённая тишина.

      «…Наглое вооружённое вторжение в пределы советской территории является организованной провокацией китайских властей и преследует цель обострения обстановки на советско-китайской границе.

      Советское правительство заявляет решительный протест правительству Китайской Народной Республики по поводу опасных провокационных действий и требует немедленного расследования и самого сурового наказания лиц, ответственных за организацию указанной провокации. Оно настаивает на принятии безотлагательных мер, которые исключили бы всякое нарушение советско-китайской границы…»

      В этот момент Проклов наклонился к Малышеву и прошептал тому на ухо:

      – Непонятно, к кому обращается правительство. Сначала мы обвиняем Мао в том, что он организовал провокацию, и тут же требуем наказать виновных. Мы что, думаем, что он по поводу самого себя будет проводить расследование