Принимая во внимание. Станислав Рем

уехал первым, на своём милицейском «бобике». Глебский с Малышевым остались стоять у входа в морг.

      – Что скажешь, Александр Константинович?

      Майор вновь потянулся за сигаретами.

      – Странно всё это. Убить из-за бабы… простите, женщины. Неправдоподобно.

      – Почему ж? – Глебский вожделенно посмотрел на пачку. – Жизнь – вещь разноплановая. В ней всякое случается. И преступление из-за женщины не такая уж редкость. Разве что в вашем городе такого не случалось.

      – Случалось всякое. А чтобы убить начальника управления КГБ из-за ревности?.. Верится с трудом.

      – Ты же видел результаты экспертизы. Иванова ударили по лицу. Скончался от переохлаждения. Несчастный, можно сказать, случай.

      – И ты веришь этому?

      – А почему бы и не поверить? К тому же в наших интересах, чтобы он погиб по этой причине. Или в результате ограбления. А не по какой-либо иной. Какой, надеюсь, понимаешь?

      Малышев глубоко затянулся дымом и с силой выпустил его из лёгких.

      – Интересно, что бы со мной сделали, если бы я из ревности ударил по морде Иванова?

      – Не понял?

      – А что сделали бы с тобой, если бы ты оскорбил Юрия Владимировича? А? Пусть даже с глазу на глаз. Без свидетелей!

      – Не пойму, к чему клонишь?

      – А к тому, что результат был бы идентичен. И тебя, и меня бы разжаловали сослали, к чёртовой матери, в тмутаракань, а после сгноили в каком-нибудь болоте. – Окурок чёрным пятнышком упал в снег. – Тот, кто ударил Иванова, должен был осознавать последствия своего поступка. А потому вывод: сотрудник управления на такой шаг не пошёл бы. Даже ради женщины.

      – А если начальник зарвался? И сотрудник не выдержал? А когда увидел содеянное, замаскировал под ограбление?

      – Всё равно, предохранители, как говорится, должны были сработать. Для того чтобы так поступить, нужно родиться Отелло, с рубашкой нараспашку. А я таких в нашем управлении до сих пор не наблюдал. Это по поводу вопроса о личных отношениях Василия Трифоновича на службе.

      – Намекаешь на то, чтобы я не копал в вашей конторе? Боишься, как бы грязь не полезла?

      – В нашей «конторе», товарищ подполковник. В нашей. – Они подошли к машине, вызванной из управления, и Малышев потянулся к ручке дверцы. – Не нужно нас разъединять. Делаем одно дело. Только на разных уровнях. А потому, если даже благодаря присланному из столицы Василию Трифоновичу мы где-то и замазались, то, прости за сравнение, в говне будем все. – Малышев специально отметил интонацией слова о том, что Иванова прислали из Москвы.

      Глебский намёк понял.

      – Не боязно такие слова говорить проверяющему?

      – А ты не проверяющий. А я не проверяемый. Хоть и временно исполняю обязанности начальника управления. Так что, извини, буду высказываться так, как считаю необходимым. Сам же просил.

      – Это ты правильно заметил, – ухватился за слова майора Андрей Сергеевич. – То, что исполняешь временно.

      Малышев уже было приоткрыл дверцу авто, но после этих слов тут же её захлопнул.

      – А ты меня