Президент не может умереть. Владимир Гриньков

его принимают за того, кем он и был на самом деле – за связного. Это значило, что умереть ему не дадут, пока он не скажет все.

      Здесь, на севере, служба безопасности в последнее время не могла похвастаться особыми успехами, и начальство, сидевшее в Хедаре, уже начало выражать недовольство. Связной мог отвести от них удар, оставалось лишь заставить его разговориться.

      С Джавадом промучились двое суток, но не продвинулись ни на шаг. Даже его настоящее имя не удавалось установить. Наконец, решившись, связались со столицей и доложили: захвачен связной, следовал из Хедара, очевидно, с важной информацией. Расчет был прост – хедарцы явятся незамедлительно, и кто знает, не исключено, что решат сами заняться этим молчуном. А уж тогда с них и спрос. Не добьются ничего, спровадят на тот свет – они и виноваты.

      В Хедаре известие было принято с воодушевлением. Руководство спецслужбы без промедления обратилось в советское посольство – именно там имелись специалисты, занимавшиеся вопросами безопасности президента Фархада.

      Полковник Гареев, получив исчерпывающую информацию, отправился к послу Агафонову и как ни в чем не бывало попросил:

      – Александр Викторович, одолжите мне этого вашего переводчика на пару дней.

      – Какого переводчика? – Агафонов сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

      – Того, по которому отечество давно плачет, – пояснил Гареев все так же невозмутимо. – Хомутов его фамилия, если не ошибаюсь. Я в Мергеши лечу, нужен кто-нибудь, кто знает северное наречие.

      – Берите, – пожал плечами посол. – Не убудет.

6

      В вертолете летели вчетвером: Гареев, Хомутов и двое джебрайцев из службы безопасности – низкорослые, усатые, каменно-молчаливые. Экипажем вертолета командовал Уланов. На аэродроме, перед вылетом, он кивнул Хомутову, но больше не проронил ни слова. Хомутову показалось, что приятель сильно не в духе, но вопросов задавать он не стал и правильно сделал, потому что все само собой разъяснилось, когда они прилетели в Мергеши. Пока Гареев прохаживался возле вертолета, разминая ноги, Уланов подошел к Хомутову, сказал неспешно, поглядывая с прищуром на невысокое солнце:

      – Мы так не договаривались, Паша. Ведешь себя, как собственник. Не годится.

      – Ты о чем? – изумился Хомутов, начиная, однако, смутно догадываться.

      – Как о чем? Я ее первый приколол, а ты стреножил и не отпускаешь.

      Вот оно что, подумал Хомутов.

      – При чем тут я? – слабо попытался он защититься. – Разве дело во мне?

      Уланов вгляделся в его лицо.

      – Ладно. Вернемся в Хедар – со мной спать будет.

      – Ты не понял, Дима, – поморщился Хомутов. Разговор выходил тошнотворный. – Все не так просто. Она не из этих…

      – Да что ты говоришь? – саркастически ухмыльнулся Уланов.

      – Точно. Тут все иначе…

      Приблизившись к ним, Гареев сказал:

      – Едем, пора.

      И действительно, у вертолета уже стоял армейский джип с работающим