Президент не может умереть. Владимир Гриньков

тского государства. В текущем году перед послом СССР в Джебрае мною был дважды поставлен вопрос о немедленной отправке на Родину переводчика Хомутова Павла Ивановича. Это связано с тем, что в декабре минувшего года скончалась мать Хомутова П. И., после смерти которой у него не осталось на Родине никого из родственников.

      Согласно п. 8.1 «Инструкции о порядке направления специалистов в загранучреждения СССР» от 15 января 1955 года не подлежат направлению на работу в загранучреждения СССР лица, у которых не остается близких родственников в СССР.

      Хомутов П. И. по роду своей деятельности является носителем секретов государственной важности, и в случае его перехода на сторону враждебных Советскому государству сил размеры возможного ущерба могут быть чрезвычайно велики.

      В связи с изложенным выше предлагаю Управлению кадров МИД СССР в кратчайшие сроки решить вопрос об отозвании Хомутова П. И.

      Полковник КГБ М. И. Гареев

1

      – Я сейчас прокручу сначала, – сказал Абдул. – А ты смотри внимательнее.

      На экране телевизора замелькали кадры прошлогоднего военного парада. Джавад придвинулся поближе. Президент Фархад стоял на трибуне в окружении приспешников и охраны. Камера развернулась, и теперь Джавад видел марширующие шеренги солдат, а в отдалении – выкатывающуюся на площадь бронетехнику.

      – Вот, сейчас! – быстро произнес Абдул. – Камера еще чуть повернется…

      Она и повернулась. Абдул нажал кнопку на пульте, изображение на экране замерло.

      – Вот оно, это место, о котором я говорил, – Абдул показал на экран. – Два дома, между ними проход. Очень узкий. Там и поставим стрелка.

      – Послушай, но служба безопасности во время правительственных мероприятий перекрывает все проходы и проезды, прилегающие к площади.

      – Это не проезд, Джавад. Там такой тупичок, вроде небольшого дворика. Когда-то там действительно была улица, потом ее перегородили стеной. Но стена невысокая, метра два, не больше. Они не ожидают, что с этой стороны может кто-то появиться. Мы подъезжаем к этой стене, переправляем через нее стрелка и гранатомет. Позиция отличная, я проверял. Стрелок выбирается из тупичка и оказывается прямо перед президентской трибуной. Промахнуться оттуда невозможно. Выстрел, пятнадцать секунд – и он уже снова в машине.

      Абдул говорил об этом как о деле решенном.

      – Но они могут держать людей из службы безопасности в этом тупичке, – возразил Джавад. – Вы подъезжаете, не ожидая их встретить, взбираетесь на стену…

      – Мы выясним точно, ставят ли они там посты.

      – Об этом я и толкую. В остальном план неплох. Кажется, мы еще никогда не были так близки к предателю.

      Они не называли президента иначе – только предателем.

      – Я сообщу об этой идее руководству, – сказал Джавад.

      – Ты не успеешь добраться до них, а негодяй уже будет мертв! – усмехнулся Абдул.

      – Да поможет вам Аллах! Я сегодня же отправлюсь в Мергеши.

      – Будь осторожен, проклятые ищейки шныряют повсюду.

      – Я не боюсь их.

      Они крепко обнялись.

      – До встречи, – сказал Абдул.

      – До встречи, – эхом отозвался Джавад.

      Одному из них оставалось жить считаные дни.

2

      Хомутов выбрался в город под вечер, когда раскаленный добела купол неба начал остывать и приобрел естественный густо-синий цвет. Еще было жарко, но не так, как днем, и улицы ожили, заполняясь людьми. Старики в чалмах, женщины под черными покрывалами – все было знакомо, ничто уже не вызывало любопытства, как в первые недели жизни здесь. Примелькались невысокие, в два этажа, глинобитные постройки с плоскими крышами, портреты президента Фархада на каждом шагу, полицейские, хмуро поглядывающие на спешащих людей. Теперь Хомутов ощущал себя здесь своим. По крайней мере так ему казалось.

      В город он отправился с одной целью – купить джарги, местной травки со специфическим вкусом и запахом. Все остальное можно было добыть в магазине посольства, но джарги там не бывало никогда. Обычно Хомутов покупал ее в небольшой лавчонке неподалеку от президентского дворца.

      Лавочник уже успел запомнить Хомутова и встретил его белозубой улыбкой:

      – О, совецки! За джарга пришел, да? Никто так не любит джарга!

      – Здравствуй, как торговля? – поинтересовался Хомутов.

      Он говорил на диалекте, которым пользовались все хедарцы, жители столицы.

      – Слава Аллаху!

      – И президенту Фархаду, – буркнул Хомутов невозмутимо.

      – И президенту Фархаду, – поспешно добавил лавочник.

      – То-то…

      Хомутов вынул деньги, отсчитал.

      – Сегодня джарга – лучше не бывает, – похвалил продавец.

      Хомутов вышел из лавки. Серая громада президентского дворца с другой стороны площади смотрела на него поляроидными непроницаемыми стеклами окон. Вдоль ограды