Борис Сичкин: Я – Буба Касторский. Максим Кравчинский

то маршал бы их уважал.

      Для маршала эти холуи были кем-то вроде декоративных собачек, но с нами они превращались в свирепых псов. Им нужно было накрывать наш солдатский стол, а им это было противно. Я понимал их, но ничем помочь не мог. Они метали громы и молнии в нашу сторону, злыми глазами с презрением смотрели на нас и тихонько матюкались. Больше всего их злило, что маршал Жуков три четверти вечера сидел за нашим столом. Эти холуи нам мстили как только могли. Па нашем столе из еды почти ничего не было, не говоря уже о спиртном. Только когда Жуков садился за наш стол и хотел с нами выпить, тогда генерал-холуй приносил что-то закусить. Маршал об этом не знал и был уверен, что мы сыты и в порядке.

      После воины. Отдых на Черном море.

      Конец 1940-х

      Паша бригада приезжала в резиденцию Жукова задолго до начала банкета, и когда мы заходили в банкетный зал, на нашем столе ничего, кроме приборов, не было. Смотреть голодному человеку на обильные столы и на с аппетитом жующих и пьющих людей было пыткой. Мне это надоело, я решил воспользоваться расположением ко мне маршала и пожаловаться ему. Я выбрал момент, когда он сел к нам за столик в хорошем расположении духа, не сомневаясь, что мы, как и он, уже поели и выпили. Обняв меня за плечи, он предложил спеть дуэтом. Я ему сказал:

      – Товарищ маршал, можно я с вами спою чуть позднее, так как я еще сутра ничего не ел! Нельзя ли приезжать для выступления немного позднее, чтобы успеть у себя пообедать? Здесь нас не кормят.

      Глаза, выражавшие неловкость, смущение и длительную борьбу с самим собой, сказали маршалу еще больше. Жуков от злости покрылся красными пятнами. Пренебрежительно, одним пальцем подозвал официанта-генерала и сказал:

      – Слушай меня внимательно, это в твоих интересах. Отныне ты будешь подавать на этот стол всё, что тебе скажет Борис. Если что-нибудь будет не так… Пеняй на себя!

      А мне скомандовал:

      – Давай, Борис, заказывай, а я потом подойду.

      Генерал стоял, как телеграфный столб. Он с большим удовольствием меня кусал бы, резал, вешал, стрелял, но… Надо было выполнять распоряжение маршала.

      Я прекрасно понимал его положение. Спокойным, интеллигентным голосом, глядя генералу в глаза, начал заказывать:

      – Всем по пачке “Казбека” (курили мы все махорку-самосад), водочки, сёмужки, ветчинки…

      Заказывал я неторопливо, зная, что с каждым словом заказа ему делается всё хуже и хуже, а мне всё лучше и лучше. И вот так было всегда, когдамы приходили к маршалу Георгию Константиновичу Жукову. Один раз, когда я заказывал, генерал над моим ухом всё время скрипел от злости зубами. Меня это тоже раздражало. Когда дошло до водки, я сказал генералу:

      – Принесите пять бутылок водки, чтобы вам не бегать взад-вперед…

      Он не выдержал, громко крикнул:

      – Б…дь! – и убежал.

      …С тех пор прошло много лет. Маршал Жуков умер, познав в жизни всё – мирскую