Последняя почка Наполеона. Григорий Александрович Шепелев

Откуда у тебя ключ от его квартиры? Кто ты такая?

      – Я тут живу! Меня зовут Вера. Ты должна успокоиться, потому что иначе ты наломаешь дров! Там было убийство! Ясно тебе?

      С этими словами скрипачка, таки, втащила Таню в квартиру. И заперла на оба замка лязгнувшую дверь. Продолжая стискивать сумку и телефон, Таня опустилась на табуретку под вешалкой с двумя куртками. Ее всю трясло. Скрипачка, тем временем, торопливо сняла пальто, затем – обувь, и отнесла скрипку в комнату.

      – Раздевайся, – сказала она, вернувшись.

      Танечка подняла на нее глаза.

      – Не буду! Мне холодно!

      – Ну, как хочешь. Дай сюда телефон!

      – Телефон? Зачем?

      – Наберу Крупнову, чтоб в телефоне был зафиксирован исходящий звонок ему. Потом ты сама позвонишь на свою работу и скажешь, что он тебе не открыл и трубку не взял.

      – Для этого надо звонить в колл-центр, – сказала Таня, отдав скрипачке мобильник.

      – Тебя там знают?

      – Нет, я ни разу там не была. И даже, по-моему, не звонила туда ни разу.

      – Отлично! Я позвоню сама. Дай мне бланк заказа.

      Сделав звонок заказчику, на который тот, естественно, не ответил, Вера связалась с колл-центром фармацевтической фирмы, благо что номер был напечатан на бланке.

      – Здравствуйте. Говорит курьер. Заказ номер 3317 не доставлен, так как заказчик не открыл дверь и на связь не вышел. Нет, я еду домой. Спасибо. Спокойной ночи.

      Убрав мобильник и бланк, Танечка закрыла лицо руками. Она не плакала. Ей хотелось просто сидеть – ничего не видя, не слыша, и ни о чем не думая. Но скрипачка, сбегав куда-то и чем-то там погремев, совала ей что-то.

      – Выпей! Ты обязательно должна выпить.

      Радиожурналистка нехотя опустила руки. Ей предлагали бокал вина, она его осушила, и ей в лицо ударила кровь.

      – Ой, как хорошо! А можно еще?

      – Да, можно. Только давай на кухню пройдем. Тебе придется снять обувь, я утром мыла полы.

      Танечка сняла и пальто. Кухня оказалась просторной, но бедновато обставленной. Сев к окну, в которое ветер бился как дикий зверь о прутья решетки, корреспондентка бросила взгляд в темноту двора, остро ощутив ответный пристальный взгляд. Затем – на скрипачку. Та, стоя перед столом, заставленным чашками, наполняла бокал вином. На ней были джинсы, свитер и вязаные носки. Рука ее не дрожала. Она не стала пить с гостьей. Осведомилась, не хочет ли та поужинать. Торопливо опорожнив бокал, Таня прошептала:

      – Спасибо, нет.

      – А вот я ужасно голодная! Пей еще, если хочешь. Я чуть-чуть выпью, когда немножко поем.

      Открыв холодильник, Вера достала эмалированную кастрюлю, и, водрузив ее на плиту, зажгла под ней газ. По кухне растекся запах борща. На другой конфорке скрипачка стала варить пельмени.

      – Ты мне когда-нибудь объяснишь, что произошло? – пристала к ней Таня, выпив третий бокал.

      Скрипачка стояла к гостье спиной, помешивая пельмени.

      – Произошло убийство.

      – Это я знаю!

      – А что еще ты хочешь