Страсти по Гоголю, или «Мёртвые души – 2». Александр Сергеевич Стрекалов

и Скворцовым идёт в столовую на обед. И только после обеда, часа в три по времени, он наконец за “работу” садится – какую-то “мудрёную” и “долгоиграющую” задачку начинает решать, которая у него никогда не кончалась.

      – Так вот и болтался всю жизнь в нашем секторе этот ловкий и ушлый жучила, круглый, вкрадчивый, скользкий как мокрого мыла кусок, на артиста Евгения Леонова очень похожий по виду, спрятавшийся у Огородникова за спиной. Сам болтался, да ещё и помощницу себе заимел – для порядка, которая во второй комнате у нас сидела и про которую я тебе, Вить, тоже обязательно расскажу. Но чуть позже, когда про остальных обитателей третьей комнаты тебе всё в красках живописую, персонажей в нашем секторе едва ли не самых заметных и главных…

      12

      – С начальниками в комнате у нас ещё и три старых бабы сидели: Шепилкина Герта Васильевна и Ляшкина Галина Павловна, две закадычные подружки с первого дня, две товарки, к которым сумела присоседиться ещё и Захаркина Татьяна Евгеньевна, здоровая 40-летняя дура, про которую – особый рассказ, отдельный. Шепилкиной и Ляшкиной, когда я пришёл, обеим уже под 50 было, обе числились ведущими инженерами в отделе, то есть находились на высших инженерных должностях, и соответственно имели оклады от государства 220 рублей каждая.

      – Сколько? – не понял я, думая, что ослышался.

      – 220, – повторил первоначальную цифру Валерка, и потом спросил в свою очередь, – А что?

      – Да ничего! – ухмыльнулся я. – Ну и заработки у ваших баб были! Воистину космические, о которых у нас в провинции можно было только мечтать, которые и здоровым мужикам не снились!

      – Так это только оклады, прикинь! А прибавь сюда ещё и 60% премиальных, то есть ещё 120-130 рублей. И получишь, в итоге, что глупые бабы наши получали по 350 рублей ежемесячно, и при этом ни черта не делали. Или – почти ни черта. Но деньги лопатой гребли, жили на них всласть – и прекрасно себя обе чувствовали… Мне они обе, кстати сказать, по-человечески даже нравились. Особенно, Герта Васильевна сильно меня всегда привлекала, шикарная породистая еврейка, замужняя, но бездетная, с которой у нас с первого дня сложились самые тёплые отношения, непонятно даже с чего. Она меня как только первый раз увидела в коридоре, сразу же стала Валерочкой называть. И так потом все десять лет и звала – Валерочка да Валерочка!… И я к ней испытывал самые нежные и самые добрые чувства, хотя по возрасту она мне матерью была. Но выглядела всегда очень хорошо: стройная ходила, ухоженная и подтянутая, на роды сил не потратившая, на бессонные ночи. В горы каждый год отдыхать ездила месяца на полтора: месяц отпуска, плюс две недели отгулов себе оформляла. Не знаю, правда, откуда у неё отгулы брались: в командировки она никогда не ездила, не посылали её. Про колхозы и овощебазы я и не говорю: туда только молодёжь посылали. Но две недели отгулов ей начальство почему-то давало строго каждый Божий год. И она их с пользою тратила – на солнышке нежилась высоко в горах, на воздухе целебном,