Страсти по Гоголю, или «Мёртвые души – 2». Александр Сергеевич Стрекалов

продолжил:

      – Я когда в свой элитный отдел-то пришёл в августе 85-го, сразу же поразился такому, например, любопытному факту, что в том секторе, в котором мне предстояло трудиться (в нашем отделе их было три), работало аж два начальника – Радимов Кирилл Павлович и Огородников Вадим Александрович. Сектор один, а начальников – два. И у обоих – начальственные оклады, надбавки разные, трудовые коэффициенты и премии. Представляешь себе, картиночка!… Как и почему такое безобразие и государственное расточительство произошло? – я узнал чуть позже, отработав в отделе год, – от “стариков” из соседнего сектора, с которыми ежедневно в домино резался. Оказывается, когда я был совсем-совсем маленьким, когда ещё мамкину сиську сосал, в нашем секторе умер его тогдашний начальник, 72-летний учёный старик, друг и соратник Виктора Ивановича Кузнецова… Так вот, после смерти начальника этого, фамилию которого я не запомнил, перед руководством НИИ встала проблема: кого на освободившееся место назначить, крайне важное место, важный участок работы… Изначально было два варианта: опытного старика поставить на пару-тройку лет, или же молодого сотрудника – на длительную перспективу. Решили остановиться на втором: доверить сектор молодому работнику. Но кому?

      – И тут опять возникло два варианта, две кандидатуры: Радимов Кирилл Павлович, выпускник МВТУ им.Баумана, отработавший в секторе десять лет и показавший себя недалёким, несведущим в космических делах, но очень угодливым, тихим и чрезвычайно скромным сотрудником, членом партии плюс ко всему, что было делом немаловажным, и Огородников Вадим Александрович, выпускник Физтеха, красно-дипломник и кандидат физико-математических наук, светлая голова, умница, который отработал на предприятии вдвое меньше из-за учёбы в аспирантуре и диссертации, но зато зарекомендовал себя как блестящий специалист, знаток и фанат своего дела, но и как задиристый и ершистый парень одновременно, как революционер, с первого дня всё пытавшийся навести на работе “порядок”. В его понимании это означало уволить всех дармоедов к ядрёной матери – ненужных, лишних людей, блатату, балласт институтский, паразитическую прослойку, – которых уже и тогда, в начале 60-х годов, прикинь, было заметно больше тружеников, уже и тогда, на заре космонавтики. И откуда они только берутся, из каких-таких погребов? – леший их знает!… А трудолюбивый и пылкий по-молодости Огородников их прямо-таки на дух не переносил: всё силился дармоедов уволить, а тружеников набрать, оздоровить коллектив, обстановку… Ну, в общем, начальство подумало-подумало, затылки свои почесало – и назначило на освободившееся место Радимова, который для них уже тем был хорош, что, как говорится, не замутит воды и революции не устроит.

      – Начальники, Валер, они везде одинаковые, – согласно подтвердил я рассказ напарника, чтобы морально его поддержать. – И у нас на заводе были такие же: начальники отделов, цехов. Лакействующие и угодливые, все – члены КПСС: в 70-е и 80-е годы это вообще было обязательное условие. Тошно было