Была только любовь. Воспоминания о блокаде. Жанна Светлова

с вещмешком за плечами и небольшой печуркой в руках. Он обнял и прижал к себе Софью, и они прошли в ее комнаты.

      Все завороженно и с любопытством смотрели друг на друга, не решаясь спросить: «Кто это?».

      Гость пробыл у Софьи до полуночи, все что-то мастеря и прилаживая, судя по ударам молотка и оживленным перемещениям Софьи из комнаты в чулан и обратно.

      Потом она готовила на кухне чай, и они долго беседовали с гостем. В полночь Софья пошла проводить его до машины.

      Все женщины тут же выскочили из комнаты Зои с вопросом:

      – Кто это?

      Софья с усмешкой смотрела на женщин.

      – Угадайте! – смеясь, сказала она.

      Но видя, что задачка им не под силу, обратилась к Елене.

      – Но ты-то ведь прекрасно знаешь этого человека! – сказала она с укоризной.

      – Я? – удивилась та. – Первый раз вижу! – заверила она соседей. – Но кто он? Не мучай, скажи, – обратилась она к подруге.

      – Аркадий! – сообщила та. – Неужели не узнала? – с обидой спросила она Елену.

      – Вот те крест! – перекрестилась та.

      А Вера Ивановна улыбалась.

      – Что, тот Аркадий, который все добивался вашей руки, Софья Сергеевна?

      – Да, это он и есть. Он сегодня уезжает на фронт, – с гордостью за своего друга сказала Софья. – Вот привез и установил мне печурку. Теперь, Елена, ты сможешь спать у меня. Ну и подарочек нам привез, – радуясь и гордясь его добротой, сообщила она. – Прошу всех к столу, – и она широким жестом, которым всегда раньше приглашала гостей, обратилась к соседям.

      В ее гостиной тлела остывающая печурка, и было намного теплее, чем на кухне. На столе стояли чайник и чашки, а на тарелках лежало по кусочку хлеба с маслом и по кусочку шоколада. До полночи пили чай, растягивая удовольствие, затем попросили Софью поиграть им на рояле. Вместе пели песни, угощались распечатанной пачкой печенья и были счастливы этим мгновением, хоть ненадолго возвратившим их к нормальной человеческой жизни.

      Когда Вера Ивановна и Зоя ушли, Елена спросила:

      – Аркадий опять просил стать его женой?

      – Просил ждать его и писать ему!

      – Ты обещала?

      – Безусловно! – как само собой разумеющееся сообщила Софья.

      Прошло еще два тяжелейших месяца. Зима никак не хотела сдавать свои позиции.

      Как-то ночью, возвращаясь с работы, Софья подобрала двух детей, которым было по три-четыре года. Ни своего адреса, ни своей фамилии они не знали. Кое-как добились от них, что мама умерла, и они замерзли и ушли гулять одни, и что им очень страшно.

      Елена растерла детей водкой, оставшейся у Софьи с лучших времен, согрела их, накормила пустым, из картофельной кожуры сваренным супчиком и уложила спать.

      Разобрали они с Софьей, что одного зовут Сашенькой, а другого Виталиком.

      Где искать их родных, женщины не знали. Решили, что Софья даст объявление на радио и в газету, может, кто откликнется.

      – А пока нужно их приютить, – сказала Софья.

      В квартире стало трое детей, не считая внучки Елены, которой исполнилось одиннадцать лет.

      Весь