Была только любовь. Воспоминания о блокаде. Жанна Светлова

и сам предложил ему остаться у него ночевать.

      – Мама на даче, – рассказывал Федор. – Куда тебе идти на ночь глядя, тем более после ссоры с женой.

      – Слушай, а ты не мог бы мне помочь на даче забор поправить, а то я все маме обещаю, а дел на работе по горло и один за выходной я с этим делом вряд ли управлюсь. Может, махнуть нам вместе на дачу в выходной.

      – С удовольствием, – радостно согласился Иван тому, что все так здорово у него устраивается.

      – А ты, – сказал он другу, – отнесешь письмо моей Нинке? Я сегодня за ночь напишу ей, какой я гад, и пусть решает, что со мной делать.

      – Да само собой, нет вопроса! – обрадовался хозяин. – Я ей расскажу, какой ты замечательный человек, – довольный, что Иван согласился ему помочь, говорил Федор.

      – Вот это не надо! – грустно попросил Иван.

      Друзья еще часок поболтали, вспомнили всех одноклассников и разошлись по комнатам. Зал и диван были отданы в распоряжение Ивана, а сам Федор улегся в комнате матушки.

      Утром друзья отправились на вокзал и, приехав на дачу, быстро восстановили повалившийся забор.

      Анастасия Ивановна – мать Федора – наготовила мужикам котлет, напекла пирогов и усадила за стол.

      Федор предложил выпить пивка за то, чтобы забор хорошо стоял, но Анастасия Ивановна сказала, что забор пивом не обмывают, что по такому случаю не грех выпить по сто грамм водочки.

      Дружно подняли стопки, но дверь дома внезапно распахнулась, и вбежала соседка Маруся.

      – Анастасия Ивановна! – выкрикнула она. – Война началась! По радио объявили.

      Поднялась суматоха, женщины плакали, а мужчины помчались на станцию, чтобы успеть попасть в военкомат.

      Глава 3

      Нина, как и обещала, написала заявление в суд на расторжение брака с Иваном. Поскольку день был выходной, то идти в суд она решила завтра с утра.

      Софья Сергеевна посоветовала ей все же подумать получше, прежде чем окончательно рвать отношения.

      – А чего думать-то? – сказала Нина. – Вот и ночевать домой не явился, значит, продолжает где-то гулять. Сколько можно терпеть? Нет, я уже давно все обдумала. Не хочу в этой грязи жить дальше.

      Зойка из своей комнаты вообще не выходила. После того как Иван двинул ей по лицу, у нее оно все распухло. Голова болела так, что никакой аспирин не помогал. Она обмотала голову мокрым полотенцем и старалась лежать неподвижно, но боль не утихала. Ее душила обида, боль, злоба. Злоба на всех, на эту неудавшуюся жизнь, на недоумка-алкаша соседа, так по-свински обошедшегося с ней, на его тварь жену, на старую ведьму, тещу этого ублюдка, на всех мужиков вообще, имевших ее, но не желавших жениться на ней.

      От таких мыслей голова просто разламывалась.

      Ее мутило. Она кое-как поднялась с постели, налила из графина стакан воды, добавила ложку клюквенного варенья. Выпила. Ее вырвало тут же прямо на пол.

      Крадучись, она пробралась в кухню, набрала ведро воды, чтобы вымыть комнату. Кое-как вымыла, и ее тут же снова вырвало.

      Что делать? Сил никаких нет.

      Она